Леонард Герш - Эти свободные бабочки

Дон. Ни капельки.

Джил (достает из шкатулки бусы) . А это тебе мой подарок. (Надевает бусы на шею Дона) .

Дон. Что это?

Джил. Угадай.

Дон. Ожерелье?

Джил. Это бусы всеобщей любви. Я их носила, когда была хиппи. Ты обязательно должен их носить, если собираешься выступать со своими песнями.

Дон. Первый раз слышу.

Джил. Ты что! Их все самые отпадные певцы носят. И Донован, и Джимми Хендрикс.

Дон. А кроме бус, что еще нужно?

Джил. Во — первых, костюм. Надо будет такой придумать, чтобы все легли. Я уж про прическу твою не говорю. (Слезает по лесенке вниз) .

Дон. А что — прическа?

Джил. Сейчас я тебя сама причешу. (Уходит к себе) .

Дон. Да чем прическа-то плохая?

Джил (из своей квартиры) . Слишком аккуратная — прямо как у страхового агента. Погоди, тут же где-то была расческа… (Возвращается, смотрит на холодильник) . Слушай, еды не осталось? Есть хочу — умираю!

Дон (собираясь слезть) . Уже?!

Джил. Ну, да, стыдно, а что я сделаю?

Дон (начинает спускаться по лестнице) . Вроде, должна еще быть пара яблок.

Джил (заглядывает в холодильник) . Тут только большой пучок салата. Конечно, не предел мечтаний… А яблоко я вижу только одно.

Дон. Значит, оно твое. (Спускается на пол) .

Джил. Мерси. Давай, садись. (Усаживает Дона в кресло) . Только не дергайся.

Дон. Да вовсе я не желаю выглядеть как хиппи!

Джил. Не будешь ты выглядеть как хиппи. Ты будешь только чуток похиповее. (Начинает расчесывать волосы Дона) .

Дон. А ты когда пошла в хиппи?

Джил (начесывает ему волосы на лоб) . Да прямо сразу после этого своего замужества. Ошивалась на Голливудском бульваре, курила травку и орала лозунги, типа Долой вашу лажу!? или? Кому за тридцать — все жулье! И все в таком роде. Все так делали, ну и я делала. Потом бросила — надоело быть как все. Почувствовала, что свою индивидуальность теряю — уж какую — никакую. (Колдует над прической Дона, стараясь придать ему хиповый вид) . Вообще, я хиповать-то стала в знак протеста против матери. Только из этого ничего не вышло. Потому что, когда я заявилась как-то домой со своими космами, при этих бусах, в сандалиях на босу ногу — в общем, в полном хиповом прикиде, мать чуть с ума не соскочила!.. До того ей понравилось! Она тут же сама распустила волосы, напялила сандалии, бусы — короче, захиповала еще почище меня! Представляешь? Ну и как ты будешь протестовать против человека, который делает то же самое, что ты? (Отходит на шаг, чтобы оценить свою работу, остается недовольна, снова взъерошивает волосы Дона) . Тогда я решила сменить пластинку — вступила в движение Молодежь республиканской партии — за Рейгана! Еще глупее. Поглядел бы ты на эту партийную молодежь… (Снова смотрит на результат своего искусства) . Ну вот! Теперь самое то.

Дон. Слушай, а это не слишком?

Джил (опускается на колени рядом с ним) . Говорю тебе, класс! В тебе появилась харизма!

Дон. Что появилось?

Джил. Харизма. Что, не знаешь? Это по-гречески. В переводе значит — когда от тебя все торчат. Балдеж. Без харизмы настоящей звезды не бывает. Это даже важней таланта. Есть харизма — все! Больше ничего не надо! На тебя толпы будут ломиться. (Смотрит на него, затем с нежностью целует) . Знаешь, ты такой замечательный! Чудо!.. И душой, и… всем остальным.

Дон (с улыбкой) . Ты тоже мне очень нравишься.

Джил (смотрит на него) . Можно, я тебе задам один вопрос?

Дон. Какой?

Джил. А вот когда мы… Ну еще до этого… Когда я положила твою руку себе на грудь… Тебя это поразило?

Дон. В общем-то да. Я, конечно, не про целомудрие свое говорю. Просто совсем не ожидал. Раз — и вдруг чувствую: женская грудь!..

Джил. Может, ты думаешь, я кладу себе на грудь руки каждого встречного?

Дон. Почему я так должен думать?

Джил. Вообще, если у меня возникает желание залезть с кем-нибудь в койку, я ему слегка улыбаюсь — вот так. И он все сам соображает.

Дон (протянув к ее лицу руку) . Ну-ка, ну-ка, улыбнись, я хочу пощупать эту улыбку.

Джил (смеется) . Сейчас не могу… Потом… Ты меня смешишь. Но с тобой-то надо было как-то по-другому! Только я боялась, что ты плохо обо мне подумаешь.