Роланд Топор: Зима под столом

ДРАГОМИР. Самый крупный из нынеживущих… который живет в тюрьме! В конце концов, могу я Вам оказать услугу… Но мне не хватает французских слов… Постойте, ведь «Grukignjac» это синоним «Gramuj». Да, «Gramuj», это очень близко.

ФЛОРАНС. «Gramuj»???

ДРАГОМИР (комкая листок и отбрасывая его). Очень вульгарное слово, которое обозначает женский пол.

ФЛОРАНС (смешавшись). Да, понимаю… В корзине ничего нет. (Расправляет листок бумаги с каким-то рисунком). Это Ваш рисунок?

ДРАГОМИР (смущенно). Я развлекаюсь тем, что рисую Ваши ножки.

ФЛОРАНС (заинтересованно). Вы рисуете?

ДРАГОМИР. Нет, просто коротаю время. Я не умею рисовать.

ФЛОРАНС. Вовсе нет, мсье Драгомир, у Вас талант. Это и в самом деле мои ноги!.. Вы мне его подарите?

ДРАГОМИР. Возьмите, если Вам хочется, но это и в самом деле пустяк. Ваша пуговица, она от этой блузки?

ФЛОРАНС (кладет рисунок на стол). Да, вот, видите, тут не хватает…

ДРАГОМИР. Очень красивые пуговицы.

ФЛОРАНС. Старинные. Если бы не это, я бы не волновалась.

ДРАГОМИР (ощупывая себя). А она не попала ко мне? (Изгибается, засовывает руку под рубашку). Вроде нет. Проверьте, может, на спине.

ФЛОРАНС (проводя рукой по рубашке). Нет; а посмотрите в карманах.

ДРАГОМИР (выворачивает карманы). Тоже ничего.

ФЛОРАНС. Может, в ботинках? Вы уверены, что ее там нет?

Он снимает ботинки, вытряхивает их, снова надевает.

ДРАГОМИР. Не попала ли она за блузку? Такая маленькая может скользнуть куда угодно.

ФЛОРАНС (расстегивает блузку, в лифчике). Надо проверить. Ничего нет. Я сойду с ума. (Надевает блузку, застегивается).

ДРАГОМИР. А в лифчике?

ФЛОРАНС. Отвернитесь. (Он повинуется. Она снимает бюстгальтер, встряхивает его, проводит рукой по груди). Нет, здесь нет. Не могли бы Вы застегнуть мне лифчик?

ДРАГОМИР (застегивает лифчик). Разумеется… Мне очень нравятся Ваши духи, как они называются?

ФЛОРАНС (смеется, снова надевая блузку). Я пользуюсь обыкновенным мылом, которое покупаю в уцененных товарах! О-ля-ля! Я у Вас тут все перевернула вверх тормашками.

ДРАГОМИР. Это совершенно неважно. Жаль только, что мы ее не нашли.

ФЛОРАНС. Мне остается только попрощаться с Вами и принести извинения.

ДРАГОМИР. Не за что. Все-таки проведите рукой по телу, когда будете раздеваться, чтобы лечь спать.

ФЛОРАНС. Безнадежно, я везде смотрела.

ДРАГОМИР. А под юбкой?

ФЛОРАНС (поднимает юбку – под ней трусики и пояс с подвязками. Очень сексуально). Нет, здесь ничего нет.

ДРАГОМИР (робко протягивая руку). Простите… Мне кажется… Там…

ФЛОРАНС (полна надежды). Вы ее видите?

ДРАГОМИР (проводит пальцем по верху чулка). Нет, ложная тревога.

ФЛОРАНС (вздыхая и оправляя юбку). Что ж, стало быть, она потерялась. В конце концов, это не так важно. (Опускает голову, чтобы выползти из-под скатерти).

ДРАГОМИР (голос звенит). Вы ничего не забыли, мадмуазель Мишалон?

ФЛОРАНС (оборачивается к нему). Вы о чем?

ДРАГОМИР (протянутая ладонь). Вот.

ФЛОРАНС (вне себя от радости). Моя пуговица!!! Где она была?

ДРАГОМИР (разражается счастливым смехом). В японском саду! Под маленьким мостиком!

ФЛОРАНС. О, Драгомир, я Вас обожаю!

Она касается его губ легким поцелуем.

Затемнение.

5. День. Драгомир готовит обед. Кастрюля стоит на слабом огне. Сняв пробу, он добавляет разные специи, потом снова принимается за ремонт обуви. Флоранс за столом печатает на машинке. Каждый говорит свое. Шум стоит большой, но в нем сохраняется обаяние повседневности. Ничего неприятного.

ФЛОРАНС (перепечатывая рукопись). …Это «т» или «м»? Ах, «ш»… «Мы всего лишь снабженная формой грязь, возникшая из ничего и осужденная на гниение. Где было мое тело в минувшие века? Есть ли что в мире постыднее, чем зачатие тела, его появление на свет и недуги его детства?..» Черт! Не могу себя прочесть… непогоды… несчастья… А, вот что… «Нынешние невзгоды, которые переносит тело, оскорбляют нас не меньше… Они даже возрастают… Несмотря на все заботы, которыми мы окружаем свое тело, оно остается сосудом грязи, кучей преступной плоти, которая истязает нас своими жестокими наклонностями; плоть подвержена всем болезням и немощам, она вынуждена прибегать к экскрементам земли и шкурам животных, дабы сохранить себя и оградить от разрушительного воздействия атмосферы... Что станет с этим телом через какое-то время? Изнуренное усталостью и разбитое старостью, оно превратится в отвратительный труп, заразную грязь, пищу для червей и, наконец, в бесполезную пыль». Уф, конец главы.