Ф. Илин - Мичман Егоркин – на берегу – в гостях!

– И не думаю переживать – чай, не сухой закон! В смысле, пить будем не только чай! А почему бы и нет? Решено! Джентльмены, вы все приглашены! – Бек встал и церемонно поклонился. «А что? Где наша не пропадала?» – озорно подумал он.

– Праздник выпадает в этот раз аккурат на субботу, поэтому, надеюсь, все будут без опозданий, у нас пробок на дорогах пока нет, да и на конях по степи тоже не надо тащиться, вглядываясь в следы под копытами…

– А как же мы, православные – да на мусульманский праздник? – поднял голову Филиппов.

– Здрастьте, я ваша тетя! Уши разуй! Десять раз сказал, еще повторяю для тех, кто глубоко в танке: это праздник тюркоязычных народов, а не религиозный какой! Да и если бы и так? Между прочим, и у нас дома, и в Казахстане казахи запросто поздравляют русских с Рождеством и Пасхой, а те – своих соседей, скажем, с курбан-байрамом. И ничего! Со всеми наливаемыми и закусываемыми последствиями! Давно так повелось! А что – ты предлагаешь с пресной рожей ходить мимо и настроение соседям портить? – заключил Норбулат.

Начальник штаба Юра Филиппов, конечно, был педант и консерватор, но ведь не настолько же… поэтому, счел вопрос исчерпанным и заткнулся, сосредоточившись на угрозе «черных» на своем левом фланге.

На сём и порешили.

Ветер стих на следующий день. Оставив за себя старпома, Норбулат собрался домой.

«Хотите праздника? Будет вам праздник!» – думал Бек, сбегая с трапа своего корабля под команду «Смирно!», отданную дежурным.

– Вольно! – скомандовал он и махнул перчаткой офицеру с повязкой «РЦЫ» на рукаве, означавшую его особое положение. Ночной командир!

Острым и быстрым взглядом опытного моряка, Бекмурзин осмотрел борт своего корабля, причал, с удовольствием отметил аккуратно заведенные швартовы, марки, тщательно закрытый и опечатанный щит берегового питания. Решил про себя: «Старпом старается, надо как-то протащить ему поощрение на хорошем уровне, пока не остыл к службе!» Только после этого он уверенно зашагал в сторону города.

Если кто не знает – Бек – у тюрков это – военный аристократ, боярин или даже – князь. И не только у казахов. Поэтому можно считать это слово аристократической приставкой, хотя у казахов были несколько другие правила образования фамилий. Еще не так давно – от имени отца. Имя у него тоже было древнее, военное – Норбулат, что на казахском примерно означало: «луч сияющей стали».

Но Норбулат Бекмурзин действительно был из омских казахов, предки которого служили в русской армии еще в незапамятные времена. В принципе, кадетский корпус в Омске был тогда для казаха-степняка единственным способом получить классическое хорошее светское образование. Поэтому, именно туда и отправляли родовитые казахи своих отпрысков, как правило, прекрасных наездников и талантливых кавалерийских и казачьих командиров на пограничной линии с разными ханствами и эмиратами в Средней Азии.

В Омском кадетском корпусе было специальное отделение «для инородцев», которое готовило офицеров русской армии, в основном – для кавалерии. Много Бекмурзиных закончило это славное военно-учебное заведение, а один из рода учился с самим Чоканом Валихановым в одном взводе.

Бекмурзин гордился военной родословной и иногда даже хвастался ею вслух. Впрочем, осторожно, ибо в последнее время все кинулись искать в своей родословной дворянские или там военные и купеческие корни, а он не любил быть как все.

Поэтому, для Норбулата выбор карьеры военного был вполне естественным, только вот моряком… Вот моряков в роду еще точно не было! «Будет!» – сказал он сам себе и поступил в военно-морское училище. И пока еще об этом не жалел, честно служил и верил в перспективы флота вопреки заботе командования и даже – правительства.

Но обычаи своего народа и далекой родины он чтил. Пусть сам большой Казахстан и внезапно эмигрировал за пределы, но какая-то внутренняя национальная идентификация осталась… что, если верить психологам, нормальное явление.

Хотя знание родного языка оставляло желать лучшего. Нет, понимать-то понимал, но, когда пытался говорить, собеседники, даже родственники, начинали снисходительно хмыкать, что напрочь отшибало желание попрактиковаться. Не это было главное, но быть серым всегда было не по его правилам…

В голове же убывшего на заслуженный сход вдоволь наморячившегося командира уже родился план званого ужина, который он отшлифовывал на ходу. Мысли буквально роились в его голове, часть из которых он тут же отбрасывал, но пару озорных идей надо было срочно оговорить с женой.