Ф. Илин - В море – дома! Славный мичман Егоркин

– Товарищ комбриг! Объявлен сигнал: «Ветер – раз»! – доложил командир «Летучего». А это уже было заметно и так, ветер ревел вовсю, палуба под ногами ходила ходуном это у причала-то! Да и сам причал вытанцовывал своими секциями сложные хореографические «па», а чей-то «Уазик», стоявший на самой крайней секции, завелся, дал газ и панически удрал на берег, раскачиваясь на ходу, как пьяный от прыжков плавучей секции.

– Ну, думаю, началось! – проворчал Русленев, оглядывая начавшие ритмично потрескивать швартовые концы и что-то прикидывая в уме. Он понял, что если еще протянуть, то разгулявшийся отжимной ветер, здесь, на этом причале может запросто оборвать швартовы, или даже плавпричал вместе с кораблем… и никакие якорь-цепи не помогут! А если еще и стрела плавкрана сверху грохнется? Не должна, конечно, но а вдруг! Может и не оборвать швартовы, но шторм, или вообще – ураган, не самая лучшая ситуация для споров с самим собой или экспериментов с природой. Ответственность за людей и корабль полностью лежала на нем, и надо принимать решение – пока не поздно!

Запросили оперативного дежурного флота. Скорого ответа нет – тоже принимали решение, это не так просто, как кажется – ответственность за решения – вещь тяжелая. Но Русленев настоял на своем – надо выходить в Мотовский и штормовать, хоть как-то прикрывшись высоким берегом.

… Когда отдали последние швартовы, скорость ветра уже достигала 25 метров, а давление продолжало падать – хотя уже казалось, что вроде бы и некуда! Кривая линия на миллиметровке барографа круто пикировала до самой кромки ленты!

Ветер упирался в крутой борт и надстройки и стремился спихнуть «Летучий» с фарватера! И волны даже в заливе впечатляли! Всякое видавший Егоркин только диву давался, разглядывая водяные горы на фоне знакомых скал.

Понесло снежные хлопья, и видимость упала. Неверский обратил внимание, что к выходу из залива потянулись и другие суда – видно, не надеясь выстоять на рейде. Тут были и сухогрузы, и большой танкер и рыбаки… «Да, дело серьезное!» – подумал Стас. Под ложечкой где-то неприятно засосало. Нет, не страх, что-то другое «…слава Богу, никто не увидит и не услышит»… он отогнал от себя эти мысли и стал требовать от механика усилить внимание к забортной арматуре, работе топливных насосов, расходных цистерн дизель-генераторов. Потеря хода и питания в таких условиях может уверенно сулить кораблю только полный абзац!

Но удалось покинуть Кольский залив довольно удачно, ни на кого не налетев и никому не подставив свой борт!

Вышли и двинулись курсом, рассчитанным относительно ветра, преодолевая крутые волны. Корабль взлетал над волной, скатывался вниз, и его накрывало следующей многотонной водяной горой сверху. Она прокатывалась с бака до юта, соскальзывала в ревущее море… и тут же в настройку следующая волна лупила с силой тяжеленной кувалды. Были моменты, когда Неверский было решил, что на ходовом вышибло лобовые иллюминаторы… на секунду погас свет и откуда-то полетели брызги воды. Но – нет! Это просто сработало реле на электрощите, да от удара разом слетел на людей весь скопившейся у подволока конденсат.

Вот тут стало видно, кто чего стоит – Русленев обратил внимание на штурманенка, которому было плоховато. Он стал на лицо бледно-зеленым, (и не таким небо с овчинку стало казаться – бывает) но, все же, периодически выбегал на крыло мостика, к пеленгатору, снимал данные с приборов и работал у прокладочного стола. Работал – не смотря ни на что!

– Достойно уважение такое рвение! – отметил комбриг. Он прошел в штурманскую и осмотрелся. Тут было не до шторма! Надо было работать…

Штурманенок что-то обсчитывал на калькуляторе. Виктор Сергеевич заглянул через плечо – там была какая-то программа, позволяющая получать искомые величины безо всяких привычных таблиц – в одно касание! Постарался вникнуть – действительно удобно!

– Прогресс! – хмыкнул он и пошутил: – А мне лично интеграл только один раз пригодился! Я как-то почувствовал, что рулевые в шхеру перед Новым годом что-то прячут. А как туда залезть? Вспомнил я интегральное исчисление, взял мягкую стальную проволоку, согнул ее в виде интеграла, запустил ее в эту шхеру… Мать моя! Там две бутылки водки, ДМБ-овая форма, кусок бархата, который от скатерти в кают-компании оттяпали… Воздал я рулевым по заслугам, а сам думаю – великая вещь – математика! И чтобы я на штурманской службе без интеграла-то делал?