Виктор Лензон - Еврейские анекдоты от Лензона

Его встречает раввин:

– Отвечай, с кем ты совершил грехопадение?!

– Не могу, раби.

– Можешь и не стараться! Я и так знаю, что ты согрешил с женой булочника Шихмана, она известная блудница.

– Нет, раби.

– Нет?! Так, значит, ты согрешил с дочерью портного Каца?! Как ты низко пал, несчастный!

– Нет, раби.

– Что-о-о-о?! Неужели ты связался с этой распутницей, племянницей лавочника Рабиновича?! О-о-о-о!

– Нет, раби.

– Ах, нет?! Вон отсюда, развратник! Не будет тебе никакого отпущения!

Абрам выходит из синагоги довольный. Столпившиеся у крыльца евреи спрашивают его:

– Ну как, Абрам, отпустил тебе раби грех?

– Нет.

– А чего ты тогда такой довольный?

– А я таких три адреса узнал!

Встречаются Рабинович и Кацман.

– Ты знаешь, кто был Исаак Левитан? – спрашивает Рабинович.

– Нет, – отвечает Кацман.

– А кто был Авраам Линкольн?

– Тоже не знаю.

– А я знаю, – гордо заявляет Рабинович. – Потому что я каждый вечер хожу то на лекцию, то в музей.

– Молодец. А вот ты знаешь, кто такой Мойша Хаймович?

– Нет. А кто он?

– А это тот, кто ходит к твоей жене, пока ты шляешься то на лекцию, то в музей.

Еврей купил на рынке говорящего попугая. Принес домой, а это оказалась попугаиха. К тому же она целыми днями кричала: «Трррахаться хочу! Трррахаться хочу!» Еврей был благоверный, он пошел к раввину и спросил, что делать. Раввин сказал, что у его знакомого живут два религиозных попугая и что неплохо бы отдать попугаиху к ним на перевоспитание. Еврей так и сделал. Приходит – два попугая сидят и молятся. Подсадили к ним попугаиху, а она опять свое: «Трррахаться хочу! Трррахаться хочу!». Послушав это, один попугай говорит другому: «Гоша! Если правильно молиться, то нет ничего невозможного!»

– Рабинович, как вы себя чувствуете?

– Не дождетесь!

Еврей прилетает в Израиль. Его встречает многочисленная родня. Он растроган и говорит:

– Наконец я приехал в Израиль и смогу умереть на родной земле!

– Ну…

– Мойше, почем у тебя гробы?

– По пятнадцать.

– Ха, у Рабиновича по двадцать, так там хоть есть где развернуться!

Умирает старый еврей. Приходит раввин, открывает большую толстую книгу и начинает читать над ним молитву.

– Ребе, – говорит старик, – а ведь мы учились с вами в одном классе.

– Да-да. Но не надо сейчас об этом. Подумай лучше о своей душе.

– А помните, ребе, у нас в классе училась Сара?

– Да, но не будем сейчас об этом.

– А помните, ребе, эта Сара была такая эффектная?

– Помню, но подумай лучше о душе, о жизни загробной.

– Так вот, ребе, один раз я ее уговорил, и мы пошли на сеновал, но там было слишком мягко, и ничего не получилось.

– К чему сейчас эти греховные мысли?

– Так вот, ребе, я и думаю: вот если бы тогда положить Сарочке под тохес эту вашу толстую книгу!

Еврей так азартно играл в карты, что умер прямо за столом.

Послали человека сказать жене.

– Я из игорного дома Кацмана.

– Мой муж играет?

– Играет.

– Проигрывает?

– Проигрывает.

– Чтоб он сдох!

– Уже.

– Хаим, ты знаешь, Рабинович умер.

– То-то я смотрю, его хоронят.

Хоронят старого еврея. Он приказал родственникам, чтобы после его смерти к нему в гроб положили тысячу долларов из его сбережений. Родственники запихивают купюры в гроб, они вываливаются наружу, их снова засовывают обратно. Тогда подошел старый раввин и спросил:

– Евреи, шо вы делаете?

– Он завещал положить ему в гроб деньги.

– Я говорю, шо вы делаете?! Выпишите ему чек!

Прощаются два еврея. Один другому говорит:

– Прощайте.

– Почему прощайте?

– Ну, видите ли, может быть, вы ослепнете, и вы меня не увидите или вы умрете, и я вас не увижу.

По улице идет похоронная процессия, в гробу лежит полуживой Рабинович. К гробу подходит Хаим и спрашивает Рабиновича:

– Что здесь происходит?

– Меня хоронят, – отвечает Рабинович.

– Но ты же еще живой!

– А! Кого это здесь интересует?

Идет похоронная процессия. Гроб, однако, несут на боку.

– Рабинович, кого ты хоронишь? – спрашивают главного в процессии.

– Тещу.

– А почему гроб на боку?

– Если нести прямо, она храпит.

– Вы слышали, Рабиновича убили!

– Что, опять?!

– Тише, вот он идет.

– Скажите, сколько у вас стоят похороны по первому разряду?