Владимир Ладченко - Светлые аллеи (сборник)

У очередного магазина я встретил одноклассника Саньку. Одет он был в стиле «разоблачённый диверсант», стоял на костылях и тоже «болел, как собака». Я купил ему «красненькую» и мы с ним немного посидели на заснеженной лавке. Он рассказывал, время от времени, как к материнской груди, припадая к горлышку бутылки, а я его слушал. Все мои ровесники еще до 40 лет безвозвратно умерли от водки. Кто отсюда уехал, те живы. Кто остался, тот умер. Видимо плохая геомагнитная зона.

— Беги отсюда. Хочешь жить, беги! Жопу в горсть и мелкими скачками! — на прощание сказал он мне.

И я, собрав чемодан, позорно бежал со своей родины. Бежал всё дальше и дальше, прячась от пугающей жизни.

У меня сломался телевизор. На одном канале всё мельтешило, на другом всё двоилось. Третий не показывал вообще. При первом же удобном случае я зашёл в бюро по гарантийному ремонту. За столом приёма заказов сидел мужик в промасленной кепке, но при галстуке и листал порнографический журнал.

— Вот, — сказал я, стараясь держаться за панибрата, — телевизор сломался.

— Что с ним? — нехотя поинтересовался мужик.

— Мельтешит и двоится, — по-военному чётко, чтобы не утомлять, доложил я.

Мужик задумался. Думая, закурил. Потом его лицо озарила какая-то догадка и он спросил.

А ты его не пробовал трезвым смотреть?

Эта простая мысль мне как-то не приходила в голову.

Не пробовал, — честно сказал я.

— А ты попробуй. У меня один раз точно так же было. Так что проверь трезвым. Если не поможет, завтра приходи.

Проверить трезвым у меня не получилось. Не метеор же я в конце концов. Пришёл я только через неделю. Мужик был на месте, только вместо кепки на голове у него лежал необмятый хабзайцевский беретик.

— Ну, как успехи? — узнавая меня, спросил он.

Вы знаете, не совсем, — сказал я — Трезвым тоже мельтешит и двоится.

Ко всему прочему и цвета пропали.

Цвета — это плохо, — мужик осуждающе посмотрел на меня.

Он опять закурил и, уставившись в стол, нервно забарабанил по нему пальцами.

— А телевизор не «Радуга» случайно?

— По-моему «Радуга» — начал вспоминать я — А какая разница?

— Эх ты, голова садовая! — воодушевляясь, мужик ударил беретиком по столу — Пойми, если телек твой «Радуга» — тогда всё понятно. Ведь уже четыре дня дождя нет, вот оно и вышло.

— Простите, не улавливаю.

— Не улавливает он, — весело и снисходительно покачал головой мужик и объяснил, как двоечнику: — На радуге когда цвета появляются? Правильно, после дождя. Когда дождик будет, тогда и цвета будут. Так что, иди домой, жди осадков и постарайся трезвым.

Несколько ошарашенный от услышанного я направился домой ждать дождя. Как по заказу к вечеру с неба закапало. Скептически улыбаясь, я включил телевизор. На экране начал медленно появляться цвет. «Чертовщина какая-то» — подумал я. И стараясь сохранять хладнокровие, взял зонтик и пошёл в ларёк.

Жара огненным утюгом придавила наш маленький хитромудрый город. Солнце в небе нерушимо, как жар-птица, сидящая на яйцах. Женщины ходят в топиках, с развратно оголёнными таинственными пупками, в этих плотно обтекающих ноги джинсах. В них они выглядят обнажённее, чем без них. Ты сгораешь, а разденешь — ничего особенного, те же складки, те же прыщи. Одежда пудрит мозги.

Вот ещё одна прошла, воинственно размахивая задницей. Провожаю её ощупывающим взглядом. Куда интересно они ходят? И, главное, качество лица заметить буквально не успеваешь. Пока смотришь на чуть припухлый обаятельный животик, потом взглядом тонкого ценителя толстых жоп любуешься последней, она уже прошла, оставив тебя с мечтой. То есть ни с чем.

«Сегодня же кого-нибудь изнасилую,» — твёрдо решил я. И вечером, когда жара стала не так пристальна, я, тоскуя по этим мягким животам, снял с карточки последнюю деньгу и по компасу, который был в штанах, пошёл за проституткой. Но, увы, моей звезды как обычно не было на небосклоне. Все весёлые девчонки оказались в разъездах. Поздно я появился. В машине сидела только одна, похожая на переболевшую менингитом слониху, да ещё ко всему хорошо беременная. Так сказать экзотика на любителя. Она гнусно улыбалась сложной постменингитной улыбкой и курила вонючую самокрутку. Само собой в дупелину пьяная. Может быть где-то в глухих и диких деревнях Нечерноземья она бы и имела благодаря мясистой внешности какой-то сомнительный успех, но только не здесь.