Геннадий Феоктистов - Слова - сказанные и прочитанные

Прогресс в области нравственности определяется не характером совершаемых поступков (уровнем осуществляемой нравственности), но степенью осознания их нравственной основы (уровнем императивной нравственности).

Жизнь, всё же, – иллюзия несостоявшейся жизни.

В конце концов, достичь истины значительно легче, чем не разочароваться в ней впоследствии.

Эффекты воздействия катарсиса и сатори глубоко родственны, изменяя лишь оценочную функцию восприятия действительности, приводя к иллюзорному миру собственного «я».

Ожидать успеха в ожесточенной политической борьбе, проповедуя широкую терпимость ко взглядам своих оппонентов, столь же наивно, как ожидать от импотента прибавления в семействе.

Познание – самый тяжкий вид иллюзии.

Для человека всегда существует только свое «я». «Он» – это «я», но в оболочке «его». Поэтому отношение к другим – это решение вопроса: готов ли «я» разделить своё «я» на других, или моё «я» неделимо?.

Каждый предаёт по-своему, – себя, близких, свою страну.

В русской литературе путь от Евгения Онегина до Евгения Арбенина оказался весьма коротким. Оба оказались в ней «по случаю».

Логика редко предшествует событиям; обычно она, подобна Богу, является вслед, чтобы рассудить произошедшее.

Российская интеллигенция до сих пор не может «переварить» своей образованности. Она искренне полагает, что полученный диплом даёт ей право на свободный вход на Олимп, на приобщение к сонму «небожителей» и их непогрешимость. Отсюда безапелляционность её выводов и агрессивность их последствий. Впрочем, это болезнь интеллигенции любого народа, особенно, «интеллигенции первого поколения».

Для судеб человечества более важна не абсолютная справедливость, а её историческая необходимость.

Миф – коллизия, возникшая в сознании и не имеющая субъекта в природе.

Миф основан на тайне и предлагает свой способ её решения. В этом он глубоко родственен детективу и его персонажи суть персонификация знаковых функций.

Миф – функция взаимодействия знаковых олицетворений.

Мифологическая система – знаковые воплощения в пространстве их взаимодействий.

Любить труд нельзя как таковой. Но процесс труда является идеальным средством отвлечения от забот каждого дня и дает чувство удовлетворения достижением результата.

Диалог – это отложенный конфликт.

Любая абсолютная логическая система кончается абсурдом.

Понимание прошлого обычно приходит в будущем, когда уроки извлекать уже поздно.

Повторяющаяся сплошная причинно-следственная связь чаще всего является закономерной в отличие от единичной, простой.

Бог – всего лишь зеркало наших сомнений в самих себе.

Политику нельзя воспринимать всерьёз, но относится к ней необходимо чрезвычайно серьёзно.

История – такой же случайный процесс, как квантовая механика: мы переходим от одного состояния к другому, не понимая произошедшего, лишь фиксируя произошедшее.

Чем полнее мы используем логику, тем больше мы удаляемся от природы.

Любая логика по необходимости догматична. Отношения в ней есть отношения взаимоисключающих догматических положений. Заимствование положений из альтернативной логики приводит к ликвидации замкнутости рассматриваемой системы логики, к образованию «открытой» системы положений, не могущей не содержать внутренних противоречий.

Логики с различными основаниями не могут образовывать взаимосвязанный комплекс – «симбиоз», либо дополнять друг друга. Они могут лишь взаимоисключать друг друга.

Отсюда проблема «Восток – Запад». Здесь диалог лишь исключающий.

Жизнь принципиально алогична, а её возникновение – вне логики. Природа не имеет логики, – что может быть абсурднее, чем «логичный атом».

Революционная целесообразность – необходимый правой институт чрезвычайного времени, периода апробации возможных вариантов юридического оформления нарождающегося общества.

Лучший способ похоронить истину и справедливость – достичь компромисса. Компромисс – могила для идеалов.

Революция вдохновляется чистыми идеями, провозглашаемыми гениями. Контрреволюция преследует всегда корыстные интересы и осуществляется посредственностями.

Спор не проясняет истины, но выясняет невозможность соглашения, если под последним понимать истину. Впрочем, любой диалог, в лучшем случае, может привести к компромиссу, т. е. к отложенному продолжению диалога. Окончание диалога происходит лишь в возможности игнорирования точки зрения оппонента. Например, в случае его смерти.