Юлия Бекичева - Анекдоты PRO. Самые свежайшие

– Хорошо, – миролюбиво соглашается Марио. – И кто же это был?

– Не знаю. Кто-то ошибся номером.

Француз, немец и итальянец решают устроить соревнование: кто дольше продержится в комнате, полной мух. Сначала в комнате уединяется француз – он выдерживает не более четверти часа. Следующим в комнату заходит немец – он сидит там час. Наконец, в комнате закрывается итальянец.

Проходит пять часов.

Француз: Но как вы это сделали?

Итальянец: Я убил одну муху.

Немец: И что с того?

Итальянец: После того, как я убил муху, остальным мухам стало не до меня – они были заняты похоронами.

Марко хвалится:

– Моя супруга прочитала сказку «Три поросенка» и родила тройню, а потом она прочитала «Гензель и Гретель» и родила двойню.

– Мама мия! – стонет Джованни. – Я должен срочно бежать домой. Моя жена собралась читать книгу «101 далматинец».

Турин. Трое нищих собираются вечером вокруг костра.

– Как дела? – спрашивает один.

– Я собрал сегодня у парковки 50 тысяч лир.

– Эх ты! Я попрошайничал у церкви. Там все стараются выглядеть щедрыми, поэтому я смог выручить целых 100 тысяч лир.

– А я, – с гордостью заявляет третий, – разжился 500 тысячами лир.

– Но как???

– Я всего-навсего сидел на вокзале с табличкой «Вернусь в Калабрию».

Пьерино, обращаясь к деду Морозу:

– Я хочу братика.

– Конечно. Зови сюда свою маму.

– Кем ты планируешь стать, когда вырастешь? – спрашивает отец сына.

– Карабинером, папа.

– Хороший выбор. Но ты должен знать, что карабинеры бывают умные и (отец стучит по столу).

– Кто-то пришёл, папа. Открой дверь.

Итальянский оперный певец Энрико Карузо купил дом и пригласил рабочих для ремонта. Как-то, когда он репетировал и напевал песни и арии, вошел подрядчик:

– Я на минутку… Вы хотите, чтобы ремонт дома скорее закончился?

– Конечно, – ответил Энрико.

– Тогда перестаньте петь. Иначе каменщики не работают, они только и делают, что слушают ваше пение.

Известно, что Энрико Карузо отличался необыкновенной сентиментальностью. В 1910 году, выступая в Мюнхенском Национальном театре, он через своего продюсера попросил дирижера сделать пятиминутную паузу, когда он будет исполнять арию «Смейся, паяц».

– Но для чего? – спросил удивленный дирижер.

– Столько времени маэстро будет плакать, – последовал ответ.

Джоаккино Россини начал свою музыкальную деятельность в неаполитанском театре «Сан-Карло» [24] Teatro di San Carlo – оперный театр в Неаполе, старейший оперный театр в Европе. . Композитор отличался редчайшим трудолюбием: он писал по три-четыре оперы в год, каждую из которых можно назвать настоящим шедевром. Однажды требовательный и деспотичный директор театра потребовал от Россини как можно быстрее написать увертюру к опере «Отелло». Композитора буквально силой заперли в комнатушке, поставили там тарелку со спагетти и пригрозили никуда не выпускать, пока тот не напишет последнюю ноту увертюры. Россини быстро справился с заданием.

А увертюру к опере «Сорока-воровка» Россини сочинил в день ее премьеры, также сидя в «заточении». Директор театра приказал четырем механикам сцены зорко следить за композитором и выбрасывать через окно листы с готовыми нотами – там, за окном их ловили переписчики. В приказе директора было записано: «В случае отсутствия нотных листов – выбросить из окна самого Россини».

Энрико Карузо совершал турне по Америке. По дороге его машина забарахлила. Пока шофер устранял неполадки, Карузо зашел на ближайшую ферму – попросить воды – и представился.

– Боже мой! Как странно! – воскликнул пораженный фермер. – Никогда не думал, что могу встретиться с вами! Представь себе, – обратился он к жене, – перед нами великий путешественник. Тот, про которого мы столько читали. Робинзон Крузо! Робинзон Крузо!

Известно, что итальянский поэт Данте Алигьери обладал исключительной памятью. Когда он стал известен в своем городе Флоренции, во время прогулки его частенько окружали люди.

Однажды незнакомец спросил у него:

– Как вы думаете, какая еда может считаться самой вкусной в мире?

Данте ответил:

– Яйцо, конечно.

На следующий год тот же самый человек снова встретил Данте и спросил у него, хитро прищурившись:

– С чем?