Владимир Свищенков - Тебя я, Дарвин, не виню

Его послушать – ангел во плоти,
Но зацепи его хотя бы словом,
Он бросится как Цербер на любого,
Кто у него вдруг встанет на пути.

Телу своему не доверяй
И не поступай ему в угоду.
Усмири телесную природу
И узнаешь, что такое Рай.

Если ты всегда доволен
И любуешься собой,
То иллюзии не строй:
Ты на деле очень болен!

Похоть семьи склеивает прочно,
Но в излишних дозах ядовита.
Если ум твой похотью пропитан,
Взор направь свой к Небу тогда срочно!

В уме и боль, и наслажденье,
И дух смятенный, и покой.
Ум – и палач, и лекарь мой,
И средство для перерожденья.

Бог, воплотившись, в полной мере
Раскрыл нам жизни сей секреты,
Но большинство людей планеты
В Него по-прежнему не верит.

Внутри себя ищите клад,
Путь вне себя – бесперспективен,
А кто им следует, наивен,
Как сад, цветущий в снегопад.

Мы не должны ни в коем разе
Считать, что мир возник случайно:
И жизнь, и космос – это тайна,
Что глубже наших всех фантазий.

Пока мы не поймем, ребята,
Что благо в нас самих сокрыто,
Мы будем в полное корыто
Как в символ счастья верить свято.

Без духовной жизни пустота
Нам со всех сторон являет лик.
Без нее земные блага – пшик,
А стремленья наши – суета.

О чем задумался, мой друг:
О том, что плоть к земле стремится,
Или о том, что помолиться
Тебе все время недосуг?

Давайте скажем себе честно:
Наш мир от Бога удалился,
В нем дух наживы воцарился,
Причем почти что повсеместно.

Коль муки вечные рискую
Я грешной жизнью заслужить,
То предпочел бы я не быть,
Чтоб участь не иметь такую.

Наш век кичливый и лукавый
Идеей ложной заражен:
Гордится силой своей он
И верит в разум свой дырявый.

Не стоит быть чрезмерно падким
До женщин, кушанья и злата,
Ведь горьким станет все когда-то,
Что поначалу было сладким.

Судьба людей особо не балует,
И многих ждет сюжет парадоксальный:
Сегодня он директор генеральный,
А завтра в лавке дынями торгует.

Исправно платит он налоги,
Но сон спокойный не приходит:
То ли над ним смеются боги,
То ли во сне не там он бродит.

Каждый к солнцу рвется быть поближе,
Чтоб как можно выше был «насест».
Бог же хочет, чтоб ты нес свой крест,
А не думал о земном престиже.

Сидящий на скамье, а не на троне
Ничем не хуже знатного собрата.
Поймут умы незрелые когда-то,
Что служат все Божественной короне.

Благополучие и женщины
Для душ незрелых хуже ада.
Все те, кто рвется жить в усладах,
В духовном смысле – деревенщины!

А все ли могут короли?
Боюсь прослыть поэтом склочным,
Но от путей духовных точно
Они находятся вдали.

Мы так привыкли к чудесам,
Что нас ничто не удивляет:
Ни то, что ночи дни сменяют,
Ни то, что солнце светит нам.

Мы все в гробу одной ногой
Стоим от самого рожденья.
Отсюда вывод – лишь везенье
Жизнь с продолжительной судьбой.

Лукавый мир непритязателен,
Его запросы просто смех:
Ему бы денег и утех,
И даже Бог не обязателен.

Пожить подольше? А зачем?
Чтобы грехами наслаждаться?
Но с ними Бог велел сражаться,
А не устраивать гарем.

Ты меня, мой друг, не убедишь
И своим лукавством не обидишь.
Если Бога ты в упор не видишь,
О каком ты счастье говоришь?

Не то все наши фишки, господа:
Труд беспросветный, стрессы, ожиренье,
И нет намека даже на прозренье,
Кто мы, откуда и идем куда.

Нечистый ум гневлив и жаден,
Спесив не в меру и блудлив.
Он беспокоен и пуглив,
И бестолков, будь он неладен!

Чем больше человек наворовал,
Тем страсть сильней в нем к самооправданью.
Плут убежден, что за его старанья
Сторицею сам Бог ему воздал.