Елена Кочергина - Великие люди о Боге и вере

Я призываю читать Библию по многим причинам – даже если не говорить о её морально-этическом учении, даже если не учитывать того факта, что все серьезные, мыслящие люди, в том числе неверующие, признают: жизнь Христа, о которой повествуют четыре Евангелия, служит отражением нравственности бесконечно более высокой и чистой, нежели всё, что проповедуют все другие книги этого мира. Я обращаюсь не только к христианам, но и ко всем, кто стремится к высшим идеалам, кто хочет прожить жизнь не бесцельно, кто ищет в религии вдохновения, кто придерживается высоких нравственных принципов.

Когда я читаю Новый Завет, то понимаю, что всё написанное в этой книге – знак того, как люди должны жить на самом деле. Это послание о том, какими должны быть мир и наша жизнь. Апостолы, которые описывали свой опыт встречи со Христом, понимали, что мир вокруг них не таков, каким он должен быть. Он несовершенен, он полон боли, человеческих страданий и потерь. И поэтому они свидетельствовали о том, Кто раз и навсегда изменил ход мировой истории, о Христе, победившем смерть.

Чтение Библии, само по себе, является образованием.

Библия является Великой Хартией Бедных и порабощенных. Человечество не может обойтись без неё.

Странная книга: её нельзя прочесть; сколько ни читай, всё кажется, не дочитал, или что-то забыл, чего-то не понял; а перечитаешь, – опять то же; и так без конца. Как ночное небо: чем больше смотришь, тем больше звезд. Умный и глупый, учёный и невежда, верующий и неверующий, – кто только читал эту книгу – жил ею (а иначе не прочтешь), тот с этим согласится, по крайней мере, в тайне совести; и все тотчас поймут, что речь идёт здесь не об одной из человеческих книг, ни даже о единственной, Божественной, ни даже о всём Новом Завете, а только о Евангелии.

Вопрос о соотношении религии и философии многие столетия занимал лучшие умы человечества. Теологи и мыслители в разные века по-разному отвечали на него, однако мало кто дерзал отрицать тесную связь и взаимное влияние друг на друга этих двух форм познания мира.

Фактически сразу с момента своего рождения христианство было поставлено в жёсткие условия диспута с существующими на тот момент философскими учениями. Христианские мыслители были вынуждены отвечать на критику эллинских философов полемическими сочинениями, в которых, в свою очередь, подвергали критике античную философию и защищали христианство перед лицом язычества. Философии как человеческой мудрости они противопоставляли божественную истину учения Христа. Однако открытая конфронтация между античной философией и зарождающейся теологией длилась относительно недолго. Уже в сочинениях таких раннехристианских апологетов, как Иустин-философ и Афинагор, появляется попытка выявить параллели между философией и христианством, найти место для философского поиска внутри христианской религии, согласовать христианскую веру с разумом, вложить догматы христианской церкви в рамки философского дискурса. Начинается интенсивный поиск такого синтеза между христианством и философией, при котором достижения античной мысли были бы творчески усвоены христианством. В итоге возникает и развивается концепция «христианской философии-любомудрия» как любви к Божественной Мудрости – Христу. Задачей богословов становится преображение и облагораживание античной мысли, «воцерковление» греко-римской философии [9].

В средние века в Европе философская мысль характеризуется теоцентричностью своих воззрений. Философия становится служанкой богословия. Её основная функция – истолкование Священного Писания, формулировка догматов Церкви и доказательство бытия Бога. В Западной Европе широкое развитие получила схоластика, представляющая собой синтез христианского (в частности католического) богословия и логики Аристотеля. Для ранней схоластики (IX–XII века) ещё характерны воззрения, базирующиеся на идее нерасчленённости, взаимопроникновении науки, философии и теологии. Однако уже к XIII веку западные христианские богословы, такие как Альберт Великий и Фома Аквинский, окончательно отделили науку и философию (особенно натурфилософию) от теологии. Так появилась идея «чистой философии», построяемой «естественным разумом». Это открыло новый путь для чисто философского творчества, которое не просто стало обходиться в дальнейшем без религиозного обоснования, но постепенно вышло на путь полной автономии, возводимой отныне в принцип. Началась дехристианизации культуры и философии, которая завершилась Реформацией.