Николай Германский - Притчи духовного странника. Ехал я как-то по дороге

А блаженные и юродивые доверяют не своему разуму, а Богу, и только Богу, который для них является не Абсолютным Разумом, но Абсолютной Любовью. Сердце их находится в непрестанной молитве, в результате они становятся теми, о ком нередко говорят «не от мира сего». Ведь они на самом деле уподобляются Богу, и им, простецам, Он открывает сокровенные тайны, хотя они об этом не просят и к этому не стремятся. Им бы поплакать о своих грехах да помолиться о бедном человеке.

И задал я себе вопрос: «А кому бы я доверил свою жизнь? Тому, кто много знает, или тому, кто много любит?» И, кажется, очень быстро нашел ответ и, облегченно вздохнув, поехал дальше.

Ехал я как-то по дороге и любовался, взирая на то, как все вокруг ликовало и радовалось. И вспомнилась мне вдруг бабушкина смородина, которой мы объедались до колик в животе, прятались в ней от всего мира, вспомнился ласковый дедушкин голос и прикосновение его мозолистых рук, вспомнилось и то, как мы, босоногие и счастливые, носились как угорелые по двору и наслаждались жизнью, думая, что так будет всегда. И тут, не знаю откуда, нахлынула грусть.

Я смахнул слезинку и поехал дальше.

Ехал я как-то по дороге и увидал аварию. Новенькая импортная легковичка, вся измятая, валялась колесами вверх. А рядом стояли несколько человек и сочувствовали горю двух пареньков, которые ходили около «убитой» машины и вроде как не понимали, что произошло. А курточки на них были легонькими, а погода на улице морозная да ветреная. На сердце невольно нахлынула жалость к этим несчастным. Еще мгновение назад они сидели в теплой комфортной машине и, может быть, выстраивали красивые планы на жизнь и вовсе не помышляли о том, что все может так грустно закончиться. «Как же все-таки беззащитен перед серьезными испытаниями современный человек, привыкший уповать на науку и технику», – подумал я озабоченно, но все же и порадовался, видя, что другие проявляют сочувствие. Вот и я достал теплую кожаную куртку, да и накрыл одного из ребят. Кто знает, сколько им еще стоять на морозном ветру, а на сердце стало еще радостней: «Насколько все-таки приятней отдавать, – подумал я, – чем получать». И поехал дальше с самыми светлыми чувствами.

Ехал я как-то по дороге и вдруг представил себе нашу Землю в безграничном космосе, и увиделась она мне маленькой-маленькой точкой. «И вот, эта ничтожно маленькая, возгордившаяся собою точка, – подумал я, – кричит, бунтует от самого своего начала, а голосистое эхо разносится по всей Вселенной, причиняя боль Тому, Кто держит ее на Своей ладони».

И как-то жутковато мне стало от таких мыслей, и подумал я, а как же нам быть? И посмотрел я тут на иконку преподобного Серафима, и вспомнил, как он каждому говорил при встрече: «Христос Воскресе, радость моя». И тут я понял, что нужно делать, чтобы точка по имени Земля не растворилась в космосе, – нужно просто любить друг друга.

На сердце сразу потеплело, и я поехал дальше.

Ехал я как-то по дороге и увидал на обочине троих, и все они сильно плакали. И лишь подъехав поближе, я разглядел, что один плакал от боли, второй – от обиды, а третий – от радости.

«Непростая штука жизнь», – подумал я и поехал дальше.

Ехал я как-то по дороге, и потянуло меня снова поразмышлять о высоком. Со временем я вроде разобрался, и захотелось мне разобраться с пространством. Думал я, думал, да так ничего стоящего и не придумал. Решил: лучше помолюсь. И представьте себе: как только я начал произносить слова молитвы, на сердце появилась теплота, и это самое пространство в два квадратных метра, в котором я находился, так раздвинулось, что я понял весьма простую вещь – всему «виной» молитва, которая способна совершенно поменять его природу. И человеку уже не надо никуда бежать без особой надобности и ничего искать без особой нужды, ибо все в избытке находится здесь, в его сердце, в этом маленьком живом комочке. И он радуется, словно дитя, всех любит и почти ни в чем не нуждается. А когда нет молитвы, то будто бы и сердца нет. И тогда бежит человек куда-то, ищет чего-то, а это «что-то» оказывается совсем рядом.

После таких мыслей на душе стало спокойней и, не прерывая молитвы, поехал я дальше.

Ехал я как-то по дороге и вспомнил про наших героев, которые во все времена отдавали свои жизни за Родину, и, словно белоснежные лебеди, взмывали в Небеса их души. И подумалось мне вдруг о том, что были и те, у которых не хватило сил для подвига. И предали они своих близких. А потом все равно умерли и не смогли уподобиться своим великим братьям, хотя и жили рядом с ними, и дышали одним и тем же воздухом.