Подобно тому как наше рождение принесло для нас рождение всего окружающего, так и смерть наша будет смертью всего окружающего. Поэтому столь же нелепо оплакивать то, что через сто лет нас не будет в живых, как и то, что мы не жили за сто лет перед этим. Смерть одного есть начало жизни другого.
Мера жизни не в ее длительности, а в том, как вы ее использовали.
Жизнь сама по себе – ни благо, ни зло: она вместилище и блага и зла, смотря по тому, во что вы сами превратили ее. И если вы прожили один-единственный день, вы видели уже все.
Хороши или плохи события жизни, во многом зависит от того, как мы их воспринимаем.
Подлинным зеркалом нашего образа мыслей является наша жизнь.
… Нет столь дряхлого старца, который, памятуя о Мафусаиле, не рассчитывал бы прожить еще годиков двадцать.
Ни то, что предшествует смерти, ни то, что за ней следует, не является ее принадлежностью.
Не беспокойтесь, что не сумеете умереть: сама природа, когда придет срок, достаточно основательно научит вас этому; она сама все за вас сделает, не занимайте этим своих мыслей…
Смерть должна быть такая же, как и жизнь; мы не становимся другими только потому, что умираем.
Старикам не стоит думать о смерти: пусть лучше позаботятся о том, как получше разрыхлить грядки на огороде.
Яхотел бы, чтобы смерть застала меня за работой в поле.
Надо уметь переносить то, чего нельзя избежать.
Когда мы говорим, что страшимся смерти, то думаем прежде всего о боли, ее обычной предшественнице.
Будем остерегаться, чтобы старость не наложила больше морщин на нашу душу, чем на наше лицо.
Что касается смерти, то ощущать ее мы не можем; мы постигаем ее только рассудком, ибо от жизни она отделена не более чем мгновением.
Опасное дело – нападать на человека, у которого осталось только одно средство спасения – оружие, ибо необходимость – жестокая наставница.
Все бедствия не стоят того, чтобы, желая избежать их, стремиться к смерти.
Лишь тем подобает умирать без горечи, кто умеет наслаждаться жизнью, а это можно делать более и менее осмотрительно.
Мы ко всему подходим с собственной меркой, и из-за этого наша смерть представляется нам событием большой важности.
Чем большую цену мы себе придаем, тем более значительной кажется нам наша смерть.
Мы не в силах придумать человеку лучшую похвалу, чем сказав, что он одарен от природы.
Если бы человек хотел быть только счастливым, то это было бы легко, но всякий хочет быть счастливее других, а это почти всегда очень трудно, ибо мы обыкновенно считаем других счастливее, чем они есть на самом деле.
То, что гадалка видит у человека на ладони, обычно написано у него на лице.
Наихудшее состояние человека – это когда он перестает сознавать себя и владеть собой.
Достоен похвалы скорее не сам человек, а его дела.
Обвинениям в адрес самого себя всегда верят, самовосхвалению – никогда.
Кого бы ни взялся изображать человек, он всегда играет вместе с тем и себя самого.
Пусть детство смотрит вперед, старость – назад: не это ли обозначали два лица Януса?
Будущее еще менее в нашей власти, даже чем прошлое.
Несчастна душа, исполненная забот о будущем.
Людям свойственно не только простирать заботы о себе за пределы своего земного существования, но, сверх того, так же верить, что милости неба довольно часто следуют за нами в могилу и изливаются даже на наши останки.
Тысячи путей уводят от цели, и лишь один-единственный ведет к ней.
Каждому живется хорошо или плохо в зависимости от того, что он сам по этому поводу думает.
Таковы люди. Законам и заповедям предоставляется жить своей жизнью, мы же живем своею; и не только вследствие развращенности нравов, но зачастую и потому, что придерживаемся других взглядов и смотрим на жизнь иными глазами.
Жизнь – движение телесное и вещественное, всякая деятельность несовершенна и беспорядочна по самой своей сущности; и я стремлюсь служить жизни в соответствии с ее требованиями… Я часто вижу, как нам предлагают такие образцы жизни, следовать которым не имеют ни малейшей надежды – и, что еще хуже, охоты, – ни тот, кто их предлагает, ни его слушатели.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу