Владислав Артемов - Остроумие мира

Евстигнеев выходит на сцену и произносит:

– У Ленина жоп желтый!

Как-то раз Евстигнеев встретился в буфете с актером Павловым за стопкой коньяку.

– Ты знаешь, – похвастался Павлов, – однажды я так здорово сыграл одну трагическую роль, что рыдала вся съемочная группа.

– Это что! – перебил Евстигнеев. – Я как-то раз настолько великолепно сыграл роль трупа, что меня едва не похоронили…

О. Ефремов играл в спектакле роль царя и должен был произнести такую фразу: «Я в ответе за все и за всех!» Но Ефремов сбился и вышло у него так:

– Я в ответе за все и за свет! Его партнер Евстигнеев на миг смутился, а потом продолжил:

– И за газ, и за воду, ваше величество?..

Шла премьера одной официозной постановки, где поднималась рабочая тема и тема коммунистической партии. Публика на такие спектакли ходила нехотя, и пьеса шли при полупустом зале, несмотря на гигантские усилия прессы и на хвалебные отзывы критиков. Но актерам поневоле приходилось играть в таких пьесах, пришлось это делать и Кириллу Лаврову. После премьеры кто-то из домашних поинтересовался:

– Ну как реагировала публика? Как сыграли?

– Вничью! – ответил Лавров.

В голодное послевоенное время администрация театра имени Станиславского давала слегка подзаработать своим актерам. Они в антрактах монтировали сценическое оборудование, а кроме того, создавали звуковое оформление спектаклей, представляя, к примеру, шум ветра, плеск воды, цокот копыт и грохот проезжающей повозки. Платили за это пять рублей.

Как-то раз Евгений Леонов, утомившись во время спектакля, уснул, а в это время мимо окна проехала, гремя по асфальту колесами, какая-то повозка.

Не просыпаясь, Леонов пробормотал сквозь сон:

– Пять рублей проехали…

Артист Владимир Вячеславович Белокуров, который сыграл в кино роль летчика Валерия Чкалова, получил во ВГИКе профессорское звание и соответственно кабинет. Борис Ливанов не преминул съязвить, намекая на пристрастие Белокурова к рюмке:

– Ты, дорогой Володя, непременно закажи табличку на дверь кабинета: «Профессор В. В. Белокуров. Прием от 150 до 250 граммов».

Однажды Белокуров появился в майке команды «Спартак», за которую болел. Ливанов, указывая на поперечную полосу на груди, пояснил окружающим:

– Линия налива.

Борис Ливанов уважал длинные тосты. Обычно, сев за стол с другом артистом, он поднимал стаканчик и произносил такой приблизительно тост:

– Выпьем за тебя, великолепного актера, тонкого, мудрого, талантливого, гениального, с колоссальным творческим потенциалом, глубокого, кроме того замечательного друга, любимца женщин… и т. п.

Налив по второй, Ливанов предлагал:

– Ну а сейчас ты говори про меня то же самое.

Как-то Е. А. Фурцева, выступая перед артистами, сказала о том, что когда-нибудь любители вытеснят профессионалов с большой сцены.

– Это будет огромным достижением нашей социалистической культуры!

Из зала донеслась реплика Ливанова:

– Екатерина Алексеевна! Если у вас возникнут проблемы со здоровьем по «женской части», вы что же, отправитесь к гинекологу-любителю?

Борис Ливанов часто бывал на приемах и банкетах, устраиваемых по разным торжественным поводам в Кремле. Зная его невоздержанность в потреблении спиртного, к нему специально приставляли человека из органов, который наблюдал за Ливановым и, заметив, что артист вот-вот потеряет самоконтроль, быстро подбегал к нему и приглашал покинуть банкет и пройти в комнату отдыха якобы по важному телефонному звонку.

Случилось так, что чекист попался неопытный и замешкался где-то, отлучился, словом, не уследил. Ливанов, пользуясь неожиданной свободой, успел выпить довольно много. И вот наступил решающий момент, когда он поднялся во весь свой огромный рост и мутным взором обвел присутствующих. Все притихли, не зная, чего ожидать, то ли тоста, то ли чего-нибудь скандального.

– Ну и где же этот мудак с телефоном? – проревел Ливанов и рухнул.

Перед гастролями и поездкой в Париж Ливанов пропил казенный фрак.

Но нужно было в чем-то ехать и выступать перед буржуазной публикой, а потому администрация скрепя сердце выдала артисту светлый костюм-тройку.

С этим костюмом очень скоро случилось непоправимое несчастье – артисты, отправившись на гастроли, накрыли стол в вагоне-ресторане и решили отметить это событие. И во время празднования со стола на костюм-тройку Ливанова опрокинулась большая банка со шпротами и безнадежно испортила дорогую вещь. Прибывший по тревоге завхоз, оглядев Ливанова с ног до головы, вздохнул и сказал: