Владислав Артемов - Остроумие мира

– Ну, теперь-то вы довольны?

– Конечно, я рад, – отвечал Хвольсон, – но должен заметить, что между академиком и почетным академиком такая же разница, как между значением слов «государь» и «милостивый государь».

В одном из спектаклей Саратовского драматического театра замечательный артист Борис Андреев исполнял роль Тараса Бульбы, но в сцене, когда он готовится застрелить сына Андрия, ружье Тараса не срабатывает. Человек за сценой, который производит звуки выстрелов, отчего-то замешкался. Андреев, нацелив ружье, говорит известные слова:

– Я тебя породил, я тебя и убью…

Но ружье молчит. Андреев повторяет:

– Я тебя породил, так я же тебя и убью…

Ружье молчит. Звуковика растормошили, раздался выстрел, но слишком поздно. Андреев уже успел зарубить Андрия саблей.

После долгого дня съемок, накануне выходных, Борис Андреев, большой любитель хорошо выпить и закусить, с удовольствием сообщает коллегам:

– Не знаю как вы, а я иду в ресторан на праздничный ужин.

– Надеюсь, в приятном обществе, – бросает реплику кто-то из актеров.

– Я и жареный гусь!

– Ух, ты! И что, ты справишься с ним в одиночку?

– Зачем же в одиночку, – говорит Борис Андреев. – Не в одиночку, а с картошкой, капустой, овощами…

Беседуя с Бондарчуком, некто повторил известную фразу о том, какая легкая судьба всякого актера – однажды утром проснулся и узнал, что стал знаменитым.

– Уважаемый, – сказал ему Сергей Бондарчук. – Ради того, чтобы однажды утром проснуться знаменитым, мне довелось много лет работать сутками напролет, почти без сна. Тот, кто собирается когда-нибудь проснуться знаменитым, спит очень мало!

Однажды в Киеве Олег Даль проводил время в кафе. Одна из местных поклонниц подсела за соседний столик. Всеми доступными ей способами она попыталась привлечь к себе внимание артиста, но тот не реагировал никак, продолжал попивать вино.

Через некоторое время поклонница решила действовать более решительно и уронила сумочку. При этом воскликнула громко:

– Ой, да я же сумочку уронила! Олег Даль повернулся к ней и, усмехнувшись, сказал:

– Дорогая, моя слабость вовсе не женщины, а вино!

Пьеса «На бойком месте» Островского. Алексей Дикий, который играет роль барина, приезжает на бричке, входит в горницу и спрашивает своего слугу:

– Коней распряг? Овса задал?..

– Распряг, батюшка, – откликается слуга. – И овса задал…

Э. Дега. Абсент (В кафе)

Наступает непредвиденная пауза, ибо слова роли Дикий забыл. Бывает такое – вылетят хорошо известные слова и никак их не вспомнишь. Он снова повторяет:

– Значит, и коней распряг, и овса им задал?

– Верно, батюшка, – подыгрывает партнер. – И коней распряг, и овса им задал…

Снова пауза. Дикий прохаживается взад-вперед по сцене, наконец громко крякает, чешет в затылке:

– Распряг, значит, коней?

– Распряг…

Снова пауза.

– Иди, запрягай, черт бы тебя подрал! – мрачно говорит Алексей Дикий. – А не то мы отсюда никогда не уедем!..

Александр Довженко очень любил наблюдать за жизнью ворон. Где бы ни увидел он этих птиц, непременно остановится и глядит, как они скачут по помойке, роются в баках. Или, если дело случается за городом, наблюдает, как они разгребают лапами песок в поисках пищи. Один раз кто-то из его друзей не утерпел и спросил, отчего он тратит столько времени на этих ворон.

– Учусь, – ответил мастер.

– У вороны?

– Вот именно…

– Чему же можно научиться у вороны?

– Учиться можно на чем угодно и у кого угодно, – сказал Довженко. – Вот гляжу я на эту ворону и вижу, как она терпеливо разгребает землю и учит меня: «Работай, работай, работай!..»

Один молодой начинающий композитор уговорил И. Дунаевского выслушать несколько его музыкальных произведений. Заманил к себе, долго мучил композитора своей музыкой, затем устроены были посиделки, и все это время Дунаевский ни словом не обмолвился о том впечатлении, которое произвело на него творчество начинающего коллеги. А когда вечер закончился и Дунаевский, попрощавшись, отправился в прихожую, тот догнал его и спросил:

– Почему вы ничего не говорили о моем творчестве?

– Но ведь и вы ничего не сказали своей музыкой, – ответил Дунаевский и покинул гостеприимный дом.

Однажды во время спектакля «Большевики» с Е. Евстигнеевым, который играл роль Луначарского, случился забавный казус. Луначарский должен был выйти из комнаты, где лежал раненый Ленин и сказать: «У Ленина лоб желтый…»