Сборник - Египетские и африканские притчи

Не увидишь теперь прекрасных лиц – все они обезображены голодом.

Воистину, пропадает зерно на каждой дороге, нет у людей ни одежды, ни масла, ни благовоний. Все говорят: «Ничего не осталось! Кладовые пусты, а их сторожа лежат мертвые на земле». Скорбит мое сердце, нет мне утешения! Ах, если бы мог я возвысить голос в этот час отчаяния, если бы мог я найти спасение от бед, поразивших страну!

Воистину, расхищены записи судебной палаты. Украдено все, что было в этом хранилище тайн.

Воистину, магические чары теперь стали известны всем. Заклинания шем и сехен сделались ныне опасными, ибо знает их каждый.

Воистину, раскрыты палаты и похищены податные списки. Из-за этого рабы стали хозяевами рабов.

Воистину, писцы убиты, а их бумаги украдены. Горько мне! Скорбью наполнились до краев эти дни!

Воистину, истреблены все записи писцов, подсчитывающих урожай, а житницы раскрыты для всех.

Воистину, свитки законов Судебной палаты выброшены на улицы; попирают их все ногами, ломают и рвут их.

Воистину, бедняки возвысились до небес и стали подобны Эннеаде, ибо все тайны Судилища Тридцати им стали известны.

Воистину, превратилась Великая Судебная палата в проходной двор. Бедняки, как хотят, разгуливают по ней.

Воистину, дети тех, кто был знатен, выброшены на улицу.

Мудрец подтвердит, что все это – правда, глупец же будет все отрицать, ибо не ведает он, что творится, и все, что творится, кажется ему прекрасным.

Вот что сказал Ипусер фараону, владыке земли.

Дело было давным-давно. В одной из пещер горы Арайат жил Синукуан (верховное божество племени пампанго до принятия ими христианства), судья зверей. Когда-то Синукуан жил в городе, но его смелость, честность и прямота у многих вызывала досаду, а то и ненависть. Против него устраивались заговоры, и наконец, опасаясь за свою жизнь, он оставил в городе все свое имущество, всех друзей и, поселившись на горе Арайат, решил завести дружбу с обитавшими там животными.

Звери очень скоро полюбили Синукуана. Он обладал способностью превращаться в кого угодно и, когда к нему приходило какое-либо животное, всегда принимал его обличье. Вскоре все обитатели Арайата признали его своим судьей, мудрецом и правителем и приходили к нему со своими делами и тяжбами.

Однажды на суд к Синукуану явилась птица и попросила его наказать лягушку, которая ночью так кричала, что не дала ей спать. Синукуан вызвал к себе беспокойную лягушку и спросил ее, почему она так недостойно себя вела.

– Господин, – почтительно ответила лягушка, – я просто звала на помощь, потому что увидела, как черепаха тащит на спине свой дом. Я испугалась, что она меня задавит этим домом.

– Что ж, причина уважительная, – сказал Синукуан. – Можешь быть свободна.

Вызвал он в суд черепаху и попросил ее объяснить свое поведение.

– Достопочтенный судья, – смиренно ответила черепаха, – я понесла свой дом потому, что светлячок рядом с ним размахивал огнем, и я испугалась, как бы он не поджег дом. Разве я не вправе защищать свое жилище от огня?

– Твоя причина уважительна, – сказал Синукуан. – Можешь быть свободна.

На другой день явился в суд светлячок. Судья спросил, почему он размахивал огнем. Светлячок тихим голосом ответил:

– А как еще я мог защитить себя от москита, который угрожал мне своим острым кинжалом?

Его довод тоже был признан убедительным, и светлячка отпустили с миром.

Наконец позвали на суд москита, и тот никак не смог толком объяснить, зачем ему понадобилось доставать свой кинжал. Синукуан приговорил его к трем дням тюрьмы. И пока москит отбывал заключение, у него вдруг пропал голос. С тех пор у москитов-самцов нет голоса и кинжалов своих они больше не достают, боясь наказания.

Все знают, как трудолюбива белка. С утра до ночи она работала на своем поле и вырастила прекрасный урожай. Она была так занята, что не удосужилась даже проложить дорогу к своему полю, а добиралась до него, просто прыгая по деревьям.

И вот случилось так, что в этих местах охотился паук. Увидел он поле белки, где уже созрел урожай, и очень оно ему понравилось. Поискал он дорогу к полю, не нашел – и в его хитрой голове тотчас созрел коварный план.

На другой день паук вернулся на поле вместе со всей своей семьей, и они стали прокладывать к нему свою тропу, завешивая ее паутиной так, чтобы казалось, будто они часто пользуются этой дорогой. Потом паучья семья принялась убирать зрелые колосья и уносить их. За этим занятием застала их белка.