Константин Мелихан - Рассказы

– Ну, это уж… За это надо… Хотя – как сказать… Иван Грозный вообще своего сына…

– Так то – царь. А этот – олух царя небесного! Поспорил со своей девушкой на доллар, что прыгнет с парашютом. Только с самолета прыгать испугался, а прыгнул из окна третьего этажа. С парашютом. В общем, на свидание со мной он в коляске приехал инвалидной.

– Ну, что, без ног – ещё лучше. Далеко не убежит.

– Не убежит! Он, знаешь, как на этой коляске гоняет! Троих уже сбил!

– А действительно, зачем тебе такой мужик?! Дай-ка мне его телефончик. Я тебе потом отдам. Лучше плохой муж, чем никакого!

– Доктор, что-то у меня с организмом!

– А что вас беспокоит?

– Лысина.

– Так у вас же её нет!

– То-то и оно! А у всех в моем возрасте уже есть.

– Так это ж хорошо, что у вас голова такая волосатая!

– А чего хорошего? В транспорте место не уступают.

– Так вы бы бороду отпустили!

– Отпускал, доктор. Я в ней ещё моложе. ещё краше. Она ж густая, как украинский борщ. И такого же цвета. Рыжая.

– Так вы, значит, рыжий?!

– Он, доктор. И с женщинами у меня проблемы.

– Пробелы?

– Вы что, доктор, плохо слышите? Не пробелы, а проблемы! Что, впрочем, одно и то же.

– Так может, лекарство вам какое – возбуждающее?

– Наоборот, обуздающее надо.

– А остальные органы как себя чувствуют?

– Так же, как и я. Превосходно!

– Это настораживает.

– ещё как, доктор! Мне девяносто – и ничего не болит! Какой-то сбой в организме.

– Да, тяжелый случай.

– Мне батя так и сказал: «Сходи к врачу. Может, это у тебя – наследственное?»

– Не исключено. Боюсь, голубчик, с таким организмом вы проживёте ещё лет сорок. А может, даже и двадцать!

– Вряд ли, доктор. День рождения тут мое отмечали, так дед мой все мне кричал: «Чтоб ты прожил ещё столько же!» А дед у меня – очень строгий!

– А прадеда у вас нет?

– Прадеда нет. Помер прадед. В прошлом году. От испуга. Как узнал, что у него ребёнок в другом конце города родился, так и помер!

– А цианистым пробовали?

– Кого, ребёнка?

– Нет, себя.

– Не берет. Организм так привык к нитратам, пестицидам, выхлопным газам и экономическим новостям, что цианистый калий принимает за сахарный песок!

– Что ж это у вас за порода такая? Звать-то вас как?

– Доберман.

– Собачья фамилия.

– А жизнь какая? В меня только стреляли раз десять.

– И что, вы остались живы? Или нет?

– Конечно – да! Все ж десять пуль – навылет! Одна только между пальцев ноги застряла.

– Да, не везет вам!

– А недавно я утонул.

– Нашли?

– Баграми зацепили. Порвали, правда, новое пальто. Стал жаловаться. Столкнули опять.

– Это хорошо. Выплыли?

– Да. Но на другой день.

– Нет, так вы никогда не помрете, голуба!

– Потому к вам пришёл, доктор!

Прихожу к ней домой. Голодный как волк. А она ничего не дает: ни сладкого, ни острого.

Это я – не про еду.

Из острого у нее – только язык.

Сколько с ней договаривались, созванивались, заходили в театр, пили там – между антрактами – и закусывали.

Это я как раз – про еду.

А тут прихожу – картина Сальвадора Дали «Не ждали».

А я, может, месяц не ел. Или – два.

Это я – не про еду.

Причем, знаю, что еды полно. Но все – в холодильнике.

Ну, делать нечего, лезу в холодильник. Надо же как-то её разогревать!

Это я – не про еду.

Лезу в её холодильник – она говорит:

– Руки уберите!

Но дверца чуть-чуть приоткрылась. И вижу: все у нее есть. Все на месте.

Это я, разумеется, – не про еду.

И все – что надо! Грудинка. Филей. Окорока.

И все копченое. Очевидно – на юге.

Я её спрашиваю:

– Для кого?

Мужа у нее нет. Во всяком случае – сегодня.

Тогда для кого все эти прелести гастрономии?

Я уже давно – не про еду.

Она говорит:

– Я люблю французское шампанское – и маленькими глотками.

Я говорю:

– Какие ещё глотки?! Я уже перебродил! У меня сейчас газы пойдут! Из ушей.

В общем, ушел от нее кислый, как уксус.

Позвонил своей бывшей. Она говорит:

– Стюдень будешь?

А я её стюдень очень хорошо знаю. Из копыт сорокалетней свиньи.

Она говорит:

– Стюдня навалом. Девяносто кило. Хрена только нет.

Короче, притащил ей хрен. В полруки длиной. Навернули с ней все это дело. С бутылкой водки. Потому что без бутылки – не идёт.

Я, конечно, – её стюдень. Она – мой хрен.

Это я – и про еду, и не про еду, и про все на свете!

"Привет, Анюта, а также привет твоему Николаю и вашим Галочке, Леночке и Славику и кто там у вас ещё подродился со времени моего отъезда за границу.