Константин Мелихан - Рассказы

С Мишкой Мишеевым первые годы после школы все было нормально: инженер, старший инженер, начальник цеха, директор завода. Несколько раз, правда, угонял чужой автомобиль. Но это понятно: там было написано «нигде не работающий Мишеев». И тут вдруг читаю, это когда он уже министром стал, «в пьяной драке с отцом был убит некто Мишеев». А потом вспомнил, он в школе однажды сказал: «За „единицу“ папаша меня убьет!» А пригнал бы папке «восьмерку» или «девятку», папка бы его по головке погладил!

С Сурковым тоже все было нормально: он все сожительниц своих убивал. И тут вдруг – как обухом по голове: стихи для детей в газете «Мясной гигант». Автор – С. Сурков:

«Раз из окошка Андрюша упал. Громко в полете он что-то кричал. Бабка к окошку метнулася ланью. Нет! Не задел он горшочек с геранью».

У Людки Воробьевой такая судьба: мать-героиня, стриптизерка, настоятельница монастыря (не понмю, правда, мужского или женского). Зато помню, как она написала в сочинении: «Жанна д'Арк была единственной девственницей во Франции. За что и понесла наказание».

Лена Мейлих. Ирландская подданная, польская писательница, негритянская певица, швейцарская кто-то ещё, снялась в мексиканском фильме «Халат для Арчибальда». В роли халата.

Н. Кривцун. Фотомодель, секретарь-машинистка, лесоруб, знатная доярка, футболист, стюардесса, начальник штаба в отряде батьки Махно, наконец-то вылечилась от алкоголизма: сейчас пьет столько же, но уже без всякого удовольствия.

Осипов. Руководитель оркестра народных инструментов, убит при перестрелке с ОМОНом, погиб на дуэли, зарезан троими в масках – прямо на операционном столе, – взорвался в троллейбусе из-за какого-то пустяка, остатки тела найдены через неделю там же, похоронен на Волковском и Новодевичьем. В настоящее время работает полотером. Нет обеих ног.

А один раз я о себе прочел: «Мелихан – лауреат Нобелевской премии, отважный голландский путешественник». Первая мысль: давно пора! И вторая: за что? Потому как путешествую я только по родному городу. Что, конечно, тоже требует отваги. Особенно – в ночное время.

Я много знаю о своих однокашниках, даже больше, чем они сами о себе.

В детстве я очень любил мороженое. Потому что моя тётя работала продавцом мороженого. И мы с мамой часто навещали её, чтобы поесть мороженого.

Но однажды я решил зайти к тёте один. У моей мамы болело горло, и она не в состоянии была видёть мою тетю. И её мороженое.

– Только не набрасывайся сразу на мороженое, – предупредила меня мама.

– А то тёте взбредет в голову, что ты пришёл только за тем, чтобы поесть мороженого.

Я пришёл в мороженицу, и тётя сразу спросила:

– Ну что, пришёл поесть мороженого?

– Нет, – сказал я и жадно стал глядеть на тетю.

Я помнил, что нельзя начинать прямо с мороженого, но с чего начинать, я не знал.

– Погодка-то нынче разгулялась! – наконец сказала тётя.

– Да, – поддержал я разговор и замолк.

Тогда тётя предложила мне:

– Может, все-таки поешь мороженого?

– Нет, – нахально сказал я.

– А для чего ж ты тогда пришёл? – удивилась тётя.

– Я пришёл узнать, как ваша жизнь, – сказал я и посмотрел в окно.

– Живем помаленьку, – сказала тётя и протянула мне полную вазочку мороженого. – Сегодня вот посудомойка на работу не вышла. Так что за двоих вкалываю. На-ка лучше поешь мороженого.

– А дети как? – спросил я, стараясь не обращать внимания на мороженое.

– Дети ничего, – сказала тётя. – Ничего дети. Хулиганят только и двойки носят.

– Пороть надо, – сказал я. – Некоторые ведь русского языка не понимают. До них только ремнем доходит. А я вот, как двойку принесу, сразу штаны скидываю. Где прелесть такую брали?

– Какую прелесть? – не поняла тётя.

– Я про блузочку говорю, – сказал я. – Вам оранжевый очень идёт. А желтый полнит.

– Ах, это?! – тётя оглядела себя и улыбнулась. – Это я у портнихи шила.

– И сколько она с вас содрала за такое удовольствие? – спросил я.

– Тридцать рублей, – хлопая ресницами, сказала тётя.

– Как одна копеечка! – сказал я. – Надо бы и моей такую справить.

– Кому? – насторожилась тётя.

– Да маме, говорю, моей. А то все в халате да в халате. Волосы у вас свои?

– Почти, – прошептала тётя и покраснела.

– Вам такая прическа очень к лицу, – сказал я. – Вы в ней моложе лет на пятьдесят!

– Да мне всего сорок восемь! – засмеялась тётя, и прическа съехала ей на глаза. – Да ты ешь, ешь мороженое-то. Растает.