Олег Юдин - Рамаяна по-русски

– Чё ты, Саня, не видишь? Какого на фиг богатыря? Это Равана Свету на Ланку несёт! – поправила Александра Сергеевича самая большая и зоркая обезьяна.

– Мало ли кто кого несёт, – обиделась маленькая обезьянка и перед тем, как убежать из нашей истории в Санкт-Петербург на набережную реки Мойки в квартиру-музей своего имени, добавила: – Что мне удавиться, если Света с морями не рифмуется?

– Мальчики, миленькие, – крикнула Света и бросила им свою любимую накидку, – передайте Ромику, что я его люблю и жду!

– Хорошо, передадим, если увидим! – пообещали обезьяны-йети, приветственно замахали руками и наперегонки побежали ловить накидку.

Из-за леса, из-за гор на напоминающем этажерку аэроплане с надписью «Dedushka Egor» на фюзеляже подлетел какой-то папарацци и принялся щёлкать фотокамерой со вспышкой и радостно покрикивать на дикой смеси старославянского и новоитальянского о красоте и редкости снимков и о том, сколько, «блякха-мукха», миланские газетчики заплатят ему за публикацию. Да так рьяно кричал, что Равана деликатно выругался, достал из кармана базуку и беспощадно расстрелял храброго фотокорреспондента, который тут же заживо сгорел вместе со своим самолётом и фотоаппаратом. Лишь магниевая вспышка прощально взорвалась, осветив напоследок небеса зловещим фейерверком.

После чего император с добычей в руках благополучно приземлился в своей столице и глава, посвящённая похищению Светули, не менее благополучно закончилась.

Влетев в тронный зал своего дворца, являвшегося по совместительству казино и офисом, Равана к собственному огорчению обнаружил, что в его отсутствие его родной брат Вибхишана, единственный человек в семье, имеющий гуманитарное образование, и единственный же, напрочь лишённый военно-коммерческой жилки, вновь устроил мирный дворцовый переворот и нагло восседает в императорском кресле. Вокруг за длинным столом с многочисленными тонкими резными инкрустированными янтарём и жемчугом ножками с серьёзным видом восседала могучая кучка хилых придурков, занятая обсуждением наиважнейших государственных вопросов.

Приземлившись в метре от трона и держа Свету за руку, Равана сурово поглядел на брата и сказал:

– Витёк! Опять ты переворот устроил, пока я по делам отлучался?

Вибхишана, извиняющимся тоном, неумело подражая деловито-размеренным интонациям ВВП, пролепетал:

– Видишь ли, Равана, мы тут в период безвластия посовещались и решили, что правление твоё было тираническим…

– Чево?! – искренне удивился похититель Светы.

Виктор замялся, густо покраснел и, заикаясь и глотая буквы, продолжил:

– …н… несправедливым и упадочническим, – заметив, что царственный брат не отвечает, Вибхишана немного осмелел и завершил свой блистательный спич так: – В общем, брат, ты низложен. Вот твоя чёрная метка, – и трясущейся рукой протянул Раване испачканный углём клочок бумаги.

Равана принял из рук Виктора бумажку, повертел так и сяк и сказал ласково:

– А печать где?

– Вот, – робко указал левым мизинчиком Вибхишана и, расхрабрившись, тонко проголосил: – А теперь, бывший император Свободной Южной Республики, пошёл вон! Теперь мы здесь хозяева.

– СЮР, – продолжая вертеть бумажку, произнёс Равана.

– Что? – заискивающе спросил Виктор.

– Свободная Южная Республика: СЮР. Аббревиатура, – пояснил Равана.

– Тебе нравится? Правда? – доверчиво улыбнулся младший брат.

– Нормально. Красивое название.

– Ну так пошёл вон! – вновь попытался распетушиться лидер республиканцев.

– Сейчас, погоди минутку, – охладил его пыл Равана и, ещё раз осмотрев бумажку, покачал головой. – Ай-яй-яй, Витенька! Как же ты так опростоволосился?

– А что такое? – заволновался младший брат.

– Печать-то недействительная.

– Как недействительная? – хором удивились члены республиканского совета.

– А очень просто, – пояснил Равана. – У вас ведь республика?

– Ну, да.

– Так какого же лешего вы поставили на документе печать низложенного императора? В данном контексте печать теряет силу. Согласны?

– Это ещё почему?

– А потому что империи, по-вашему мнению, больше не существует. Значит – и печать является не законоутверждающим атрибутом, а всего-навсего музейным экспонатом. Ясно?