Олег Юдин - Рамаяна по-русски

– Не стану я ничего прятать! – с отчаянием в голосе провозгласил Брат. – Раз ты уходишь, пусть всё горит синим пламенем!

Братья принялись горячо дискутировать друг с другом. Брат убеждал Романа сесть на трон и править страной отныне и до веку. Ромка отвечал в духе того, что на фига ему эта морока сдалась, правь, мол, сам, а меня оставь в покое.

Пока продолжались дебаты, ставшие причиной краткосрочного двоевластия, Стеньки Разина и след простыл. Сказывают, он форсировал Смородину в другом месте, порешил на том берегу пару-другую Змеёв Гаврилычей, степного хана Бабай-агу и, спустя какое-то время после описываемых здесь событий, основал казачью вольницу, которая пуще всего прославилась тем, что ухитрилась утопить в речке Ра персидскую княжну Лягушку-царевну. Правда, за достоверность сведений о Стеньке и княжне ручается не автор, а последовавшая вслед за событиями народная молва, которая, как известно, хотя и никогда не врёт, но приукрасить и вывернуть всё наизнанку может и, что особенно, заметьте, примечательно, любит.

Ещё окрестные лешаки, покуривая чагу на брудершафт и посмеиваясь – больно уж неправдоподобной байка была! – долгонько муссировали пророненную бегущим сквозь бурелом Стенькой фразу:

– Подралися два братушечки из-за власти. Один кричал: забери её себе, – другой отвечал: а на кой она мне сдалася? – после этого, сказывают, Стенька долго громко и неадекватно, мягко говоря, смеялся. Досмеялся даже до того, что попал в трясину, из которой его местная русалка за малу лепту натурой вызволила.

Кроме оного, на пеньке у ёлочек Алексей, Людмила и сопровождавший Брата Малюта Скуратов заметили маленького человечка в сереньком пиджачке и с бородкой клинышком. Человечек аккуратно стенографировал беседу, протекающую на поляне и, потирая потные ладошки, оптимистично бормотал себе под нос:

– Пъекъясно! Низы не могут жить по-стайому, а вейхи не могут упъявлять по-стайому!

Малюта незаметно подошёл к старичку и тихохонько, чтоб не нарушить беседу венценосных братьев, грозя нагайкой, стал гнать писателя в лес:

– А ну, пошёл прочь, писарчук твою налево! Не видишь разве?! Переговоры в верхах идут!

– Именно! Именно в вейхах, батенька! – обрадовался нежданному собеседнику коммуникабельный старичок и спросил: – А вы сами что по этому поводу думаете, това’ищ?

Малюта объясняться не стал, кликнул только двух дородных жандармов из сопровождения и вполголоса распорядился:

– Препроводите мещанина Ульянова в село Шушенское Красноярской губернии! Да глаз там с него не спускайте! Исполнять! Немедля!

Только старичка и видели.

Чувствуя, что продолжение переговоров может возыметь серьёзные политические последствия, Роман по праву старшего поднял руку и сказал:

– Вот что, Брат! Есть выход!

– Какой? – спросили все хором.

– Который устроит всех!

– Говори, мой король! – затаив дыхание, молвил Брат.

– Значит, так. Дай сюда державу и скипетр!

Брат вынул требуемое из-за пазухи и с облегчением протянул Ромычу.

Роман взял символы власти и торжественно сказал:

– Я король московский, я король ростовский, я король азовский, я король шпаны… это… и прочая, и прочая, и малая, и белая, от Владивостока до Кёнигсберга, от Таймыра до Монгольской Первой Конной, от Москвы до самых до окраин, ныне и присно и во веки веков. Аминь!

– Всё? – спросил его сияющий как медный алтын Брат, которому не терпелось избавиться от этой долбаной власти (и впрямь, кому она, право, нужна? – прим. автора ).

– Кажись, всё!

– Ну, тогда собирайся, Роман. Поедем во дворец.

– Погоди, ещё одна незначительная деталь, – Ромка прокашлялся для того, чтоб присутствующие получили время осознать важность момента, и продолжил тираду так: – Властью, данной мне сейчас, объявляю: моим наместником и исполняющим обязанности его величества меня назначаю с этой секунды моего брата Брата, которому вручаю скипетр и державу, и знак особого расположения и доверия…

– Ромыч, ты чё такое говоришь?! – возмутился Брат.

– Тише, Братишка, не перебивай, когда король говорит. – Ромка приосанился и завершил речь: – Вручаю ему мои личные любимые шлёпанцы, которые будут символизировать то, что Брат мой правит от моего, собственно, имени. А мне некогда тут с вами разговоры разговаривать, у меня дел по горло, Харон уже заждался. Всем счастливо оставаться!

С этими словами Роман снял с ног кожаные чувяки, положил их в руки Брата поверх скипетра и державы и, сказав: