Нестор Бегемотов - Импотент, или секретный эксперимент профессора Шваца

– Однако! – сказал вслух инженер Сильвуплюев. – Близнецы, наверно?

И тут из подъезда опять вышел старичок.

– Эй, дед, – спросил изумленный инженер, – ты чего туда-сюда ходишь? Колдун что-ли?

Вдруг дед стремительно превратился в самурая с мечом. Самурай дико завизжал, замахнулся на инженера Сильвуплюева. От неожиданности Сильвуплюев перекувырнулся за лавку на газон. Злобный японец изрубил лавку на кусочки, превратился в старичка и поплелся прочь, постукивая палочкой.

«Черт! – подумал инженер Сильвуплюев, вставая с земли и потирая ушибленное плечо. – Сколько раз говорил себе: не связывайся с колдунами! Н-да…

И инженер Сильвуплюев пошел домой. Там поспокойнее…

Сколько себя помнил, Петька Анисимов всегда был рыжим и конопатым. И хотя его никто не дразнил: «Рыжий, рыжий, конопатый, убил дедушку лопатой!» – Петька был здоровый бугай, и его боялись, но он ясно видел, что каждый именно так и думает: «Рыжий, рыжий, конопатый…»

И с самого раннего детства Анисимов мечтал избавиться от проклятых конопушек. Наконец, он не вытерпел и поехал в салон красоты.

Из салона Анисимов вышел другим человеком. Черные, как смоль, волосы. Конопушки исчезли без следа. Даже нос вместо прежнего курносого стал красивым интеллигентным носом с горбинкой.

Анисимов, млея от счастья, полюбовался на свое отражение в витрине и, весело посвистывая, зашагал по улице. И вдруг:

– Жиды проклятые! Довели страну и еще свистят!

Анисимов обернулся. Ублюдочного вида подросток плюнул в его сторону и бросил:

– Чего смотришь, еврейская морда?

– Кто, я? – не понял Анисимов.

– Ну, не я же! Вы, пархатые, все такие тупые!

– Ты чего, парень? – возмутился Петька. – Никак по морде захотел?

– О, он еще и угрожает! – заорал подросток. – Ребята! Жиды наших бьют!

Из подворотни выскочила толпа затянутых в черную кожу молодцев.

– Наших, это кого?

– Это меня, – пояснил подросток. – Вон тот, махровый!

– Понятно! Бей жидов, спасай Россию!!! – добры молодцы накинулись на бедного Анисимова и избили его до потери сознания.

– Эх! – пожалел Петька, лежа под капельницей. – Дернул меня черт зайти в этот салон красоты! Лучше бы я был рыжим, конопатым!

К Сидорову постоянно на улице приставали мужики.

– Дай закурить!

Мужики требовали закурить так, как будто некурящий Сидоров просто обязан их угощать сигареткой, а когда Сидоров отказывал, недовольно бурчали:

– Все вы, очкарики, такие! Сигаретку пожалел! А некоторые даже угрожали:

– Дать бы тебе в репу, жмот!

Последнее Сидорову особенно не нравилось. Он нутром чуял, что придет время, когда какой-нибудь мужик не ограничится угрозами, а и даст «в репу». Поэтому, пока не поздно, он решил носить с собой пачку сигарет и, когда стреляют закурить, угощать.

Сидоров купил одну пачку, она кончилась за день. Купил вторую, и она кончилась весьма быстро.

– Так дело не пойдет, – задумался Сидоров. – Этак и разориться не долго! Половина зарплаты на одни сигареты уйдет! И ладно бы я сам курил, так ведь нет, уйдет на разных козлов!

Решение пришло само собой.

– Эй, мужик! Дай закурить! – потребовал Сидоров у первого встречного.

– Не курю.

– Все вы такие, очкарики! Сигаретку пожалели! – и к следующему: – Эй, мужик, дай закурить!

Сигаретная пачка Сидорова быстро наполнилась. Теперь Сидоров ходил по улицам, не опасаясь, что ему дадут «в репу»! Он был готов каждого угостить сигареткой.

Вот только стрелять у него перестали, так как Сидоров всегда стрелял первым!

Картошкин впопыхах оглянулся, сдернул с плеча автомат и выпустил по кустам очередь. Кусты немедленно затрещали, и оттуда вывалилось нечто огромное, серое, напоминающее помесь бегемота с осьминогом, только ног было гораздо больше – штук сто! Этакий многоног! Картошкин выпустил еще одну очередь, пули с хлюпом входили в студенистое тело, но на многонога это не производило особого впечатления. Своими восемью глазами он уставился на Картошкина, левый глаз в верхнем ряду подмигнул, раскрылась огромная смрадная пасть, полная черных треугольных зубов.

– У-у!!! – издало звук чудовище.

– Ну, сволочь! – закричал Картошкин, отбрасывая автомат с опустевшим магазином. – Врешь, не возьмешь!

И, отцепив от пояса фанату, он метнул ее в зубастую пасть, а сам ловким прыжком нырнул в кусты и прижался к сырой земле.

Граната рванула, по веткам прошелестели смертоносные осколки, и Картошкин, приподняв голову, выглянул из кустов.