Александра Семенова - Там, где лето. Янтарь

– Да что с вами происходит-то? Что расшумелись?! – хозяйка выглянула за дверь, прикрикнув на кота с собакой.

– Господи Иисусе! Ванечка! Наташа, бежим скорее! – крикнула бабушка, хватая на бегу ведро с водой.

Она забралась на лестницу и выплеснула воду на огонь, Наташа уже подавала ей следующее ведро.

– Ванечка! Где ты? Выходи скорее, не бойся! – и тут она увидела его, сидящего в дальнем углу.

Бабушка схватила внука в охапку. Снизу постройку уже поливал водой из шланга сосед, прибежавший на помощь. Огонь был потушен.

Из курятника, который находился как раз под сеновалом, выбегали испуганные куры. И только петух Петька почему-то не выходил. Бабушка вынесла его на руках и положила на землю. Петька не подавал признаков жизни.

– Видимо, задохнулся в дыму, – сказала она, поливая петуха водой.

Ванечка заплакал, прижавшись к бабушке. Ему было очень жаль петуха, хоть и клевал он его прошлым летом. В этом же году петух Ванечку не трогал. Мальчик иногда сыпал Петьке семечек, и они даже подружились.

Куры стояли в стороне, наклонив головы, и смотрели, как хозяйка льёт воду на Петьку.

– Что она делает? Утопить его хочет? А вдруг опять за топор схватится? – переговаривались они между собой.

Вдруг Петька открыл глаза и затряс гребнем.

– Опять я из-за этого мальчишки чуть не погиб! – петух вскочил на ноги и побежал в малинник. За ним помчались его куры.

– Бабуля, он живой! Петька живой! Я никогда не буду больше так делать! – обрадовался Ванечка, утирая слёзы и размазывая грязь по лицу.

– А если захочу что-то поджечь, я у тебя спрошу. Или у Наташи. Правда, бабуль?! – улыбнулся мальчик.

– Правда, правда! Идём мыться, горе ты моё луковое! – Ванечка вложил ручку бабушке в ладонь и они пошли в дом.

Наташа смотрела им вслед и думала о том, как мудро поступила бабушка, что не стала ругать Ванечку. Мальчик не побоится в следующий раз рассказать свои тайны взрослым, даже если случится что-то серьёзное.

– Лен, ну что ты стоишь? Давай режь! – на диване мы с подругой разложили платье её школьной формы, с намерением превратить его из макси в мини. Вооружившись сантиметровой лентой и непонятно откуда взявшимися портняжными ножницами, произведя необходимые замеры непосредственно на модели, я отметила координаты на платье куском мыла. К тому времени мы были практически дипломированные швеи-мотористки – полгода по четвергам пришивали к шинелям погоны в учебно-производственном комбинате, базировавшемся в военном ателье.

– Наташ, мать меня убьёт! – Ленка думала о том, что родительница явно не оценит её экспериментов и поэтому медлила.

– Ай, давай сама отрежу! Всё будет хорошо! – я вырвала у подруги из рук ножницы и в одну секунду поделила юбку практически на две равные части.

Понимание ужаса случившегося пришло ко мне с последним щелчком ножниц.

– Лена! Мы не оставили ни сантиметра на подгиб!

Утром подруга стояла у доски. Одной рукой она записывала решение задачи по химии, другой тянула вниз предательски поднимающийся подол школьной формы. Я сидела, закрыв глаза рукой. Все восемь парней нашего класса в этот день получили мощный выброс гормонов. Но это были цветочки по сравнению с тем, что ждало подругу вечером дома. Мать увидела висящий на вешалке обрубок, называвшийся ещё вчера школьным платьем…

Мы заканчивали десятый класс, были юны и беспечны, а впереди нас ждали выпускные экзамены и очень сложный выбор – выбор профессии.

Ленка мечтала стать археологом и готовилась к поступлению на исторический факультет университета. Меня же кидало из стороны в сторону: стенографистка со знанием иностранной машинописи, корректор, художник-декоратор, парикмахер, технолог молочного производства. Это самая малая часть профессий, между выбором которых я разрывалась. Мама с бабушкой почему-то не одобряли моих метаний. В нашем небольшом городке имелось весьма неплохое педагогическое училище, в котором я и должна была, по их мнению, учиться.

Но послушная домашняя девочка, которой я была, в этот раз стояла насмерть и отказалась продолжать семейную учительскую династию. Внезапно пришедшая в голову идея – спасать в Африке людей от голода и эпидемий, как нельзя лучше, вписывалась в мои представления о жизни. Но так как в области мединститута не было, я, закатив истерику, вытребовала себе право поступления в медицинское училище.

Мы с Ленкой, надев свои самые лучшие наряды, отправились покорять столицу. Не совсем столицу России – наш областной центр. Первая самостоятельная поездка в Калининград, видимо, напрочь отключила мозги в наших головах. В приёмной комиссии университета был перерыв на час. И мы даже не заметили, в какой момент подруга передумала становиться археологом и подала документы вместе со мной на акушерское отделение. Возможно, роковую роль сыграли её выпускные туфли на пятнадцатисантиметровом каблуке. До университета нужно было идти приличное расстояние пешком.