Лазиз Каримов - Игра на выбывание. и другие истории

Сейчас, через десять лет после получения диплома, живя в Екатеринбурге и работая в гимназии, Андрей все еще не знал ответа.

Но он не забыл вопрос.

В том, что он стал учителем, Андрей тоже видел некий высший замысел. Почти все его однокурсницы и единственный однокурсник (да, филфак был девичьим царством) мечтали стать переводчиками. В итоге, больше половины его группы сейчас работало преподавателями. В вузах, на языковых курсах или, как он, в школе.

Собственно, в Екатеринбург из Поволжья он перебрался именно в поисках работы своей мечты. Но переводчики в столице Урала большим спросом не пользовались, и Андрей очень скоро оказался в школе.

Был ли он расстроен? Несомненно. Крушение юношеских надежд всегда болезненно. Но именно убежденность, что случайностей не бывает, помогла ему увидеть глубокий смысл происходящего. Работая учителем в школе, он сможет принести реальную пользу. Оставить след в чьей-то жизни. Воздвигнуть себе нерукотворный памятник.

Да, господа присяжные заседатели, наш Андрей был неисправимым идеалистом.

Может, именно эта его черта мешала ему завести семью. Он считал себя неготовым, не вполне зрелым для столь ответственного шага. И хотя еще на филфаке многие девчонки заглядывались, а некоторые откровенно клеились к симпатичному брюнету с немного восточными чертами лица, Андрей всегда держал дистанцию. Эта дистанция оставалась между ним и слабым полом до сих пор, и он не знал как скоро она сократится.

А еще ровно год назад он снова начал писать – впервые после окончания университета. Началось все спонтанно, как и всякое творчество, с тридцатидневного челленджа на английском, который он откопал на просторах интернета. Спонтанно, но не случайно, сказал себе Андрей. И решил не дать вновь разгоревшейся искре угаснуть.

За год Андрей написал семь рассказов на английском языке и пятнадцать на русском. Причем, писал он исключительно под псевдонимом Лазиз Каримов. (Откуда взялось столь экзотическое имя, Андрей сказать затруднялся – кажется, он где-то слышал его во время учебы в универе).

Читать свои рассказы он пока никому не давал – хотел довести их количество до тридцати трех. У него как раз появилась новая идея: молодая семья едет из Саратова в Екатеринбург на машине и сворачивает на проклятую дорогу. Он уже придумал название: «Поворот налево», а главного героя будут звать Андреем.

Перечитывая свои рассказы, Андрей замечал, что у большинства грустная, а порой откровенно мрачная концовка. Поначалу он удивлялся столь явному противоречию между его творчеством и жизненной позицией. Он всегда считал, что произведение не может жить самостоятельной жизнью, вопреки воле творца, хотя некоторые преподаватели на филфаке утверждали обратное. Но с каждым новым рассказом он все больше убеждался в их правоте.

Порой ему казалось, что, когда он пишет, над его левым плечом, в самом деле, склоняется демон и водит его пером.

Кроме того, примерно с сентября его начала одолевать странная депрессия. Вопреки ровному течению жизни, крепкому здоровью и сносной для Урала погоде, его вдруг стали посещать совершенно нелепые мысли о самоубийстве. Он мог замолчать посреди урока, увидев в своем воображении фигуру, болтающуюся под потолком в петле. Или, стоя в пробке, вдруг задуматься о том, как пуста и бесцельна его жизнь, и не лучше ли свести с ней счеты, пока еще молод.

Андрей совсем не употреблял спиртного, но порой на него наваливалась такая тяжесть, что приходилось собирать в кулак всю свою волю, чтобы не зайти в бар или пройти в супермаркете мимо стеллажей с крепким алкоголем.

Он не мог найти никакого рационального объяснения происходящему, поэтому связывал это с творчеством. Входя в мир фантазии, ты открываешь дверь неизведанному, вглядываешься в бездну, которая в ответ вглядывается в тебя. Со всеми вытекающими последствиями. В его случае последствия были более чем нежелательными, но бросать писать он не хотел. А борьба становилась все напряженнее с каждым месяцем, неделей и днем.

Не верь Андрей в направляющую его благую руку, он бы давно сдался и бросил творчество. Но убежденность в окончательной победе добра давала ему силы, и он встречал новый день с новой надеждой.

Сейчас была середина декабря, и он сидел за столом в своем небольшом кабинете на третьем этаже гимназии. Уроки уже закончились, в школе было пусто. Слева над ним угрожающе нависала пизанская башня непроверенных тетрадей с десятками бездумно списанных сочинений и упражнений, а за окном валил густой снег. Зима в этом году пришла на Урал в конце ноября – позже, чем обычно.