Вероника Киреева - Советский человек

Он смотрел в прибор в немом изумлении.

– Она обманывала меня! – вдруг вскрикнул он, хватаясь за сердце. – Лживая, негодная женщина! И с кем? С Пергалиным!

Он снова посмотрел в прибор.

– Да! Это он! – у Якова Петровича не оставалось никаких сомнений. – Подлый, ничтожный человек! Я вижу, как они прячутся за шторами, эти прелюбодеи!

Он неожиданно повалился назад и стал задыхаться. Моя жена кинулась к нему и стала рвать пуговицы на его рубашке.

– Коля! Коля! – взывала она, оглядываясь по сторонам.

– Я так и знал, что это он, – хрипел Яков Петрович. – Пер… пер… галин… Нечестные… бессовестные люди….

Моя жена схватила лейку для поливки цветов и стала обливать из неё бедного Якова Петровича.

– Яков Петрович, – уговаривала она, – может, это вовсе не ваша жена, может, это вовсе не она…. Это какая-то ошибка….

– Как низко можно пасть! – неожиданно громко крикнул Яков Петрович. – К чему этот обман? Эта ложь?

От этих слов я, наконец, очнулся и увидел, что в руках у меня радио. Я включил его на всю громкость, и оттуда полилась прекрасная музыка, так что все эти резкие звуки перестали меня смущать.

Я вернулся в кровать, лег и тут же уснул. Уж не знаю, чем там дело закончилось, только понял я, что у меня тоже любовь есть. К искусству.

Я с работы пришел, смотрю на жену, а она какая-то странная. Может, думаю, она деньги взяла, которые мы на отпуск откладывали, и все их потратила? А то она такая! Пойдет полупальто себе купит, к нему воротник песцовый, всё в шкафу спрячет и сидит на меня смотрит.

Мне не жалко, но почему не спросить-то? Я может, обрадовался, сказал, иди, купи! Смотрю, деньги вроде на месте. Что ж тогда? Сел за стол, а Галя тарелку достает и разбивает её вдребезги. Я уж думаю, не заболела ли она чем? А то она такая.

– Галя, – говорю, – ты не заболела?

А она веником осколки заметает, и какое-то лицо у нее розовое, чуть ли не румянец!

– Нет, – говорит, – Валера. Только голова кружится.

А я думаю, с чего бы? Уж не увлеклась ли она кем? А то она такая. Как-то пришла вечером и рыдает.

– Я, – говорит, – Валера мужчину встретила. У него такая судьба! Детский дом, четыре отсидки, на ноге написано Зина, а на плече голая женщина, Валера! Он мне сам показал. А сердце какое доброе! А лицо! Шрам Валера от ножа, он эту Зину защищал, а она продала все его вещи и уехала! Он мне сумку до дома донес, говорит, вы такая милая. Так и сказал…. Ну какой человек! И имя у него такое красивое. Лёня!

Так она вещи мои стала разглядывать.

– А эта рубашка, – спрашивает, – тебя не мала? А, по-моему, мала. А эти носки? Их уже выбрасывать пора. А брюки?

Я-то не понял сначала, а потом гляжу, у меня вещи стали исчезать! Крем для бритья! Так она суп сварит, в банку нальет.

– На работе, – говорит, – поем.

Я не знал, что мне делать. То ли бабу голую на плече нарисовать, то ли Галя на ноге написать. Охота было пойти вслед за ней и морду ему набить.

– Галя, – говорю, – да ты домой его позови! Пусть он поест вместе с нами, увидит, что муж у тебя есть, в конце-то концов!

Так она вечером с работы пришла и чуть не рыдает.

– Валера, – говорит, – он не может придти. Ему срочно ехать надо, и, скорее всего в товарняке, его разыскивают за грабеж. Но он так благодарил тебя за доброту, спасибо, говорит, спасибо вам, родные! Вот ручку тебе передал из пластигласа, – она протянула мне ручку. – Я и не знала Валера, что ты такой добрый человек. Что у тебя такое доброе сердце. А я носки ему отдала твои, и рубашку….

– Да ничего, – говорю я, – пусть носит на здоровье.

– Ты очень добрый, – снова говорит Галя, а у самой слезы на ресницах блестят. – Спасибо тебе.

А сейчас я смотрю на нее и думаю, что опять с ней? Деньги вроде на месте, Леня в товарняке, она не больна. Что ж тогда?

– Валера, – говорит Галя, а у самой голос дрожит, – я видела Зину. Она говорит, что Лёня спит дома пьяный, – она закрыла лицо руками. – Как же так? Ведь он сказал, что у него никого нет! Он один! Один на всем белом свете, – она посмотрела меня сквозь слезы. – А у него жена, Валера и трое детей!

– Так я тоже ее видел, – начал врать я. – Она говорит, я все осознала и вернулась. Не могу, говорит жить без него, люблю, сил никаких нету! Тем более у нас говорит дети. А он от радости напился и никуда не поехал. И все-то пьет, не может поверить, что Зина вернулась…..

– Правда? – говорит Галя и слезы вытирает полотенцем. – А я тоже подумала, что он не может меня обмануть. Он честный человек. У него глаза честные… – она на мгновение задумалась. – Ну, как же хорошо, что Зина вернулась! Поняла, наконец, что такого человека нельзя предавать. Нельзя!