Валерий Рогожин: От подъема до отбоя

– Что есть армия? Армия – это аппарат необходимый для функционирования государства, но в то же время, паразитирующий на теле государственной структуры. Армия угнетает личность, нивелирует ее, уравнивает до некоего среднего.

И прочее, и прочее, и прочее…

Она меня молча слушала, не перебивала, не останавливала. А потом, когда я сделал паузу, неожиданно сказала

– А вы знаете, мой сын служит, и ничего, не жалуется…

Я опешил. Какое отношение имеет ее реальный сын, который где-то реально тянет солдатскую лямку, к моим абстрактным рассуждениям об армии вообще! О философском понимании роли армии в современном обществе!

– Вы знаете, я думаю, что если мне придется послужить Родине, я тоже буду добросовестно служить и жаловаться не буду!

– Ну идите! – сказала она

И я пошел. Я собеседование не прошел, но пошел служить. Не сразу, через два с половиной месяца. Я прослужил полгода в Горьковской области, так называемые Гороховецкие лагеря. Я проехал всю Россию от Нижнего Новгорода (тогда Горький) до Читы и Улан-Уде, затем до Наушек, Улан-Батора, Чойра и, наконец, Сайн Шанда. Я прослужил положенные мне два года и еще несколько дней, и никто никогда никаких жалоб от меня не слышал.

Подразделение, в которое ты попадаешь, начиная службу в Советской Армии, выбирают судьба и военком. Если, конечно, ты обычный гражданин России и не владеешь никакими дополнительными благами, как то: блат у военкома, знакомство с заместителем военкома, протекция старшего прапорщика и т. д., и т. п., и прочая, и прочая, и прочая.

В этой области я не являлся обычным гражданином РФ, пользовался протекцией и все такое подобное, потому как отец мой был кадровым военным офицером, прослужившим всю жизнь в строевых войсках, и почти все прапорщики, работавшие в военкомате были с ним хорошо знакомы, так как сами когда-то служили под его командованием. Ну, вот так исторически сложилось. И используя эти личные связи, мой горячо любимый папа наказал личному составу райвоенкомата сделать все возможное, чтобы я попал на службу в самую дисциплинированную, самую строгую, самую образцово-показательную часть во всей Советской Армии, где бы из меня в кратчайший срок сделали нормального человека и отличного солдата, отличника боевой и политической подготовки. И весь личный состав райвоенкомата его клятвенно заверил, что будет сделано все возможное.

Родители у меня непьющие, поэтому особых многодневных гуляний, в связи с проводами меня в армейские ряды, не было. Так собралось несколько особо близких знакомых, выпили немного «Рябины на коньяке», друзья произнесли, а я внимательно выслушал все наказы и пожелания тех, кого мне в ближайшем будущем предстояло охранять, защищать, оберегать и вообще стоять на страже, а утром я самостоятельно в сопровождении родителей отбыл в райвоенкомат.

Достаточно быстро здесь отобрали паспорт, обкарнали под машинку мою гражданскую прическу, создав стандартный фасон «салажонок» и построили всех неровной цепью. Военком сказал какое-то обычное напутствие, духовой оркестр рявкнул что-то бодрое и громкое и нас усадили в ЛИАЗик. Родители дружно смахнули слезинки, автобус фыркнул, выпустил несколько клубов дыма и благополучно выехал со двора райвоенкомата.

Городок у нас был небольшой, хотя и с богатым историческим прошлым. Покинули мы его минут через пятнадцать после начала движения. Дорога лежала в областной центр, соответственно в областной военкомат, где должна была дальше решаться наша судьба. Ехать предстояло часа три – четыре, поэтому сразу же после выезда из города были открыты чемоданы, развязаны кульки, туески и рюкзачки и на свет божий извлеклись продовольственно-питейные запасы будущих защитников Отечества.

Запасы были обильные. В наличии было полное присутствие всех пищевых продуктов известных городским и деревенским жителям северо-восточной Украины.

С напитками было несколько победнее. Небольшое количество водочной продукции местного производства несколько не дотягивало до полного ящика. Но, если добавить все аналоги водки, произведенные в домашних условиях, то общее количество не уместилось бы в трех или даже четырех ящиках. Старшим в автобусе был прапорщик, ему и налили первый стакан. Затем гулянье развернулось в полную силу.

Соблюдая справедливость, следует сказать, что на спиртное налегали более чем умеренно, не теряя головы и памятуя, что едем в чужой город, незнакомое место и не на один день.