Татьяна Бершадская - Снято! Всем спасибо

– Шо-шо? – приблатнённый Ромео сощурил один глаз, сплюнув в газетный кулечек усики и глазки вареных рАчков (так в Одессе называются мелкие рачки, но ударение ставится на первом слоге), ви шота сказали или мине послышалося, миледи?

– Ой, Гарик, шо ты так нервничаешь? Девочки уже идут прямо и не оглядываются. Да, девочки? – отреагировала Джульетта, сильно смахивающая на посмертную маску Тутанхамона, ритуально раскрашенную и не успевшую хорошо просохнуть.

Тут Людочка, вздернув подбородок и цедя слова, чем поразила меня до изумления, так как я знала ее совсем другой – сдержанной и спокойной, – с типичной оттяжечкой одесской произнесла:

– Шота тут щас пипснуло, не? – и она оглянулась на меня. Я кивнула. – Так, мальки придонные, бистро сделали ноги и шоб я вас долго искала… Считаю до трох. На счет раз начинаю сильно волноваться и не отвечаю за результат.

На счет раз оба начали выбираться из кресел и, проходя мимо нас, Ромео что-то тихо произнёс. Людочка ухватила его за пряжку ремня и сказала:

– Слюшай сюда, прищ, советую форточку прикрыть – сильно дует. А нет – так шоб ты знал, зародыш, я хорошо обращаюся с хирургическим ножом. И от это от, шо ниже пряжки твоего ремня, могу тебе укоротить даже без личной просьбы пациента. Шоб ты знал.

Это был первый, но далеко не последний урок новой жизни, преподанный мне Людочкой. Мы ходили на море, набрав полную торбу фруктов и положив в самый низ свернутое «марселевое» (пикейное) одеяло. На топчанах обычно лежали курортники, потому что топчаны были платные. Можно было взять напрокат шезлонг и оставить в залог часы или паспорт, чтоб уж наверняка клиенты их не украли.

Но местная молодежь предпочитала раскладывать свои полотенца и пляжные подстилки на бетонной полосе ланжероновского массива, потому что справа располагался бетонный пирс, упирающийся в волнорез, а внизу справа был песочный пляж лягушатника, того самого, где плескалась малышня. Туда мы не ходили.

И вот мы лежим, намазанные защитным кремом, загораем, глаза закрыты. Вдруг мне на живот капает сверху. Дождь исключался.

Я открыла глаза и увидела уже сидящего сбоку от меня парня.

– Драссте, – произносит он. – Не бороздите свой девичий лобик морщинами. Ви меня не знаете. Но это поправимо. Я Толик, курсант «вышки».

Я знала уже, что «вышка» – это высшая мореходка.

– Таня, – говорю я.

– Приезжая? Я ж слышу – не местный выговор.

– Уже местная, – я потихоньку разглядываю крепкого и хорошо сложенного парня. У него короткая стрижка, темные волосы и глаза. Он симпатичный и улыбчивый, загорелый, мускулистый. Вот и все… Чего-то маловато. Судя по способу знакомства – это давняя домашняя заготовка, и он вылавливает такую плотву, как я, частенько, и я просто какая-нибудь 136-я однодневная любовь.

Людочки, кстати, поблизости не обнаруживается. Я увидела ее зеленую шапочку над водой массива. Людочка плещется у самых камней, где крабы перебегают от одной норки к другой. Рядом с ней, как поплавок, качается мужская голова.

Ну, значит, сегодня мы ангажированы, как минимум, на танцы.

– Танечка, – продолжает морячок, – а шо, ты одна пришла? С подругой? А я шо та не сильно ее вижу. Щас угадаю – куда она делася. Знаю – ее пригласили на заплыв Одесса – Николаев. Брассом. Не? О, угадал! Она вже не вийдет с моря. Не, она не утопла. Просто у ней купальник смылся и она так долго мокнет у воде, шо у ней вирос хвост, и она теперь русалка.

Такой трёп скоро надоел мне, а Людочка все не шла.

Наконец вместе с «поплавком» они подошли к нам.

– О, Толян! – Людочкин спутник хлопнул курсанта по плечу.

– Боб! – в ответ получил тычок в живот «поплавок».

Оказались сокурсники. И – да, вечером предполагались танцы, во Дворце моряков.

Мы с Людочкой успели вернуться домой и даже отдохнуть и принять вместе душ в нашей коммунальной ванной. Это было сразу замечено Олечкой-«самашечей», той самой, что с немцами… Она пару лет назад «поехала головой» и теперь периодически попадала в заботливые руки Тамарки-Бульдозера, и та, по-соседски, ее подлечивала. Ну, вот она-то первой и заметила наши приготовления.

– Шо я замечаю у нашей сауне сегодня? Я замечаю большие планы на вечер через это разбазаривание коммунальных платежей за водные ресурсы. Наши Золушки запрягают крис у кабак (крыс в тыкву) и едут – куда? На бал! Я таки права?

– А шо ви тут крутитеся, мадам Гриншпун? – Тамарка-Бульдозер вышла из комнаты и стоит напротив любопытной соседки. – Вам интерес зудит?