Светлана Берд - Летопись Кенсингтона - Фредди и остальные. Часть 2

Через полчаса в квартиру Джона кто-то позвонил. Этот кто-то в данный момент хихикал, двигал тем местом, где должны были бы находиться брови, и плевал в дверной глазок. Предусмотрительный же Джон как раз и посмотрел в глазок, однако то, что он там увидел, привело его в неподдельное изумление. Оно было одновременно похоже на маленького крокодила и большую кофеварку. Поэтому Джон вынул из кармана лупу, и, резко открыв дверь, начал всматриваться.

Клаус увидел перед собой чудовищный ГЛАЗ (он не знал о привычке Джона рассматривать все через лупу), с криком побежал напролом – и проломился. Точнее, провалился сквозь землю. А еще точнее – в яму. Пошто же, спросит нас заспанный читатель, душераздирающе зевая? Да все потому, что Джон, получив первую в жизни целую зарплату, совсем одурел, задворками прибежал домой и всюду понаставил ловких западней, зубастых капканов и вьетнамских ловушек. Посреди же прихожей он выкопал здоровенную яму, прикрыв ее ковриком. Вот почему Майне, долетев до дна, обнаружил на ее дне весьма теплую, ругающуюся грязными словами компанию: Фредди, Дэвида Боуи, Элтона Джона, Рутгера Хауэра, Майкла Дукакиса (его узнали только по бэджику на лацкане, на котором так и было написано: «Я – Майкл Дукакис») и Стинга. Не обошлось дело и без таинственного расклейщика афиш – Дитера Болена. Он пришел первым. Так сказать, проложил лыжню. Вот теперь паданцы сидели и гадали, как им выбраться из этого малоуютного места, а заодно и проучить гадкого шалуна Дикона.

Гадкий шалун же в это время впускал очередного любителя чужих зарплат. Но по рассеянности он забыл настелить коврик. И Брайан подошел к самому краю норы, но падать не спешил, а затеял ток-шоу.

– Чего это вы все туда забрались-то? – спросил он яму. – Там же тесно. И грязно. Карабкайтес ко мне! Скорее карабкайтес ко мне, джентльмены!

– Лучше уйдите, сэр, – сердито сказал Боуи. – Или вытащите нас отсюда. Мы сами не можем вытащиться.

– Эй! – удивился Брайану Джон, выходя из передней. – Послушай, любезный, а ты почему не внизу? Нехорошо, вашбродь, нехорошо.

– Я тебе не мойбродь! – закричал фальцетом Брайан. – Лучше скажи – кто их всех в эту дырку покидал?

– Я! – раздуваясь от гордости, поведал Джон.

– Он, он, козлиный клюв! – раздался нестройный хор голосов из ловушки.

– Ну и за каким ляхом? – удивился Мэй.

– Да так, – изящно пританцовывая, ответил Джон. – Клад. Всего-навсего клад. Двадцать пять процентов…

Договорить он не успел – Брайан уже ласточкой летел в яму, крича, чтоб не смели делить без него, и что все – жулики!

Когда Джон через полчаса ушел в киоск за программкой, он даже с улицы слышал крутую брань, удары по ушам и озлобленный лай из норы.

А спас детей подземелья не кто иной, как неугомонный Ангус Янг. Он как раз проползал мимо по одному из своих многочисленных ходов и услышал нехорошие слова. Спаситель выстроил всех монтекристов в цепочку и увел за собой в Австралию, где группа «Куин» заодно решила устроить гастроли. А Джону, оставшемуся в Мюнхене, пришлось покупать билет до Сиднея за свой счет. Друзья приветливо встретили его в аэропорту, так что он после этого неделю чай только вприкуску пил.

А Брайан все-таки нашел клад. Во дворе у Кайли Миноуг. И все пуговицы забрал себе, а осколок синего бутылошного стекла подарил любимой. Вот и все.

Однажды пан Джон Дикон спал. Просто лежал и спал. Вернее, он стоял и спал. Прислонившись к стенке и накрывшись половиком, да еще и заливисто похрапывая. Вдруг за стеной, где Фредди командовал, как лучше поставить освещение для нового клипа, раздался мощный ГРАХ! Джон упал и продолжал спать на полу. Раздался еще один ГРАХ, а сразу за ним два ХОНКа!!! Джон подрыгал ногой и перевернулся на живот. Тогда – не столько со злости, сколько задавшись целью разбудить – в стену начали чем-то размеренно бить. По звуку что-то напоминало голову, хотя, вероятнее всего, это была обычная микрофонная стойка. Джон же не выносил никаких методичных и размеренных ударов. У него в доме не было часов с боем, а в двенадцать часов он наглухо затворял окна, дабы отгородиться от Биг-Бена. За барабанный бой он же не жаловал и одногруппника Роджера, да и вообще всех ударников (кроме ветеранов труда).

Стук доконал несчастного басиста. Джон встал и, охая и почесываясь, побрел в павильон. Там он впер свой взор во Фредди, в ярости крушившего стулья, и стал хранить достойное молчание. От басиста не ускользнуло, что Фредди кинулся крушить стулья как раз в тот момент, когда появился он, Джон. Надуваешь, гадюка, подумал он. Врешь, не возьмешь!