Макс Филатов - Последний викинг

Раз колхозник испортил ей жизнь, то я не должен вырасти колхозником.

Потом я узнал, что бабушка была против их брака.

Дед тоже был против.

Но мама влюбилась.

Они сказали – женитесь.

А крайним оказался я.

Мы шагали до дачи в полной тишине.

Иногда мама здоровалась с соседями.

Соседи всегда:

«Какой помощник растет!»

Мама добавляла:

«Да уж, вырастила на свою голову».

Мы пришли на дачу.

Мама пошла в сарай.

Сердце забилось чаще.

Ну все.

Интересно, чем?

Лопата?

Вилы?

Топор!

Мама вынесла ведра.

– Чего стоишь?

Мы полили огурцы.

И поехали обратно.

ИЮНЬ 2018.

Мы вернулись с дочей и женой из Турции.

Была пересадка в Домодедово.

Ждали самолет домой.

Вообще я уверен, что все аэропорты мира собрались и решили:

А давайте охренеем и будем брать за гречу с котлетой 800 рублей!

Вы что? Это дорого! Надо и о людях подумать!

Согласен!

780?

Да, это приемлемо.

Позвонила мама.

Заболела бабушка.

Бабушка болела и до этого.

По словам самой бабушки, наверное, рыбу соленую поела, вот бок и колет.

Первое, что пришло в голову: опять виновата селедка.

Мама сказала, что бабушка лежит уже третий день.

Болеутоляющее не помогает.

КамАЗ сельди?

Болеутоляющим для бабули всегда была но-шпа.

По ее мнению, но-шпа помогала от всего.

Если бы ей миной оторвало ногу, она, вздыхая, доковыляла бы до дома.

Выпила но-шпу.

И утром нога выросла бы обратно.

Но в этот раз эффекта ящерицы не случилось.

– А что ж вы раньше не позвонили?

– Не хотели тревожить…

Не хотели тревожить…

Упертые, сука!

Наша фамильная черта.

Баран на гербе.

Мы сами.

Мы справимся.

Спасибо, не надо.

Каменный век.

Один австралопитек пятый день тащит домой башку мамонта.

Мимо проезжает на повозке другой австралопитек.

Может помочь?

Спасибо, не надо.

Вот!

Это был наш пра-пра-пра-пра-пра… прадед.

Не хотели тревожить…

– А как сейчас бабуля?

– Лежит.

– Скорую вызывайте.

– Вызывали. Вчера еще.

– И че?

– Сделали укол, сказали, вызывайте участкового врача.

– Тааак.

– Врач пришел, говорит «что-то вы бледненькая». Прописал лекарство. Оно не помогает.

– Вызывайте еще раз скорую.

– Вызвали. Сделали еще один укол.

– А почему не забрали в больницу?

– Связываться не захотели… говорят, старая…

– Понятно.

– В пятницу должна прийти медсестра, кровь взять.

– Понял, держитесь. Скоро прилетим.

Я вышел покурить.

Моим воспитанием занимался дед.

Дед тоже любил поддать.

Но про меня никогда не забывал.

И, когда дед был пьяненький, он со мной играл.

Играли мы обычно в пограничников.

И устраивали в коридоре привал.

Причем прямо в начале игры.

Прямо посреди коридора сидел я с плюшевой собакой и в строительной каске.

Рядом ложился дед.

И мы грелись от костра из фломастеров.

Бабуля сразу все понимала.

Но дед был хитер.

Если бы он лег просто так, то сразу бы услышал:

– Ты че тут разлегся, пьянь?

А так – пограничники обходили рубежи.

Километров тридцать.

Устали.

Лежат официально.

У деда были свои приколы.

Каждый вечер перед сном я забирался к нему под одеяло.

И дед громко пукал.

Я спрашивал:

– Зачем?

Он говорил:

– Так теплее.

И всегда после этого добавлял:

– Ташкент.

Дед всю жизнь проработал на заводе.

Золотые руки.

Очень любил смотреть «Подводную одиссею» Жак-Ива Кусто.

(До сих пор помню человека, стоящего на носу корабля, в желтом рыбацком комбинезоне и красной вязаной шапочке.)

И вообще про путешествия.

Мне кажется, потом, работая в жарком цеху, он закрывал глаза и представлял.

Что он где-нибудь на Занзибаре.

Помню, мы смотрели «Америка с Михаилом Таратутой».

(До сих пор не могу простить, что вместо «Дисней-клуба». )

И он сказал:

– Когда-нибудь у нас будет как у них.

– Это как?

– Ну, вот сейчас деньги у нас есть, а купить ничего нельзя.

А будет все, кроме денег…

Я подумал: вот будет круто!

Прекрасно помню, как мы ходили с ним к его другу Коле.

Коля работал грузчиком в магазине.

И, когда он нас проводил через служебный вход, я гордился дедом.

Его статусом.

Его связями.

Вот какие у моего деда друзья!

Коля приводил нас в подсобку.

Потом говорил «ща» и исчезал в темном коридоре.

Пока мы его ждали, дед отрывал кусочек серой оберточной бумаги.