Лион Измайлов - Закон подлости

Встретил он меня в трусах, рядом с ним стояла его жена, младше Шаинского лет на тридцать.

Он тут же спросил:

– Ты «солнышко» на турнике крутить можешь?

– Нет, – признался я.

– Смотри.

Он подошел к турнику, стоявшему посреди комнаты, и стал крутить «солнышко». А было ему уже пятьдесят с лишним лет.

Потом он приседал на одной ноге, делая «пистолет».

Потом сел к роялю и сыграл мелодию для моей песни.

Потом он позвал меня на балкон, влез на перила балкона и с перил перешагнул на карниз. Он стоял на высоте шестого этажа, прижавшись спиной к стене. Мне просто стало плохо, а он спокойно постоял и вернулся на балкон.

Когда я через несколько дней рассказывал обо всём этом девушкам из авторского общества, они смеялись так, что у Вали Ивановой пошла носом кровь.

Такого успеха я больше никогда в жизни не имел.

И ещё одна история, связанная с именем Шаинского.

На Центральном рынке работал мясник Иван Юшин. К нему ходили известные композиторы и поэты. Шаинский тоже к нему ходил за мясом.

Потом Шаинский на стихи этого мясника написал знаменитую песню «Травы». Иван Юшин стал получать за эту песню хорошие авторские.

Однажды к нему пришёл за мясом поэт Михаил Танич.

Иван спросил Танича:

– Михаил Исаевич, у меня за «Травы» большие деньги идут, может, бросить мне это мясо и заняться песнями?

Танич подумал и сказал:

– Ваня, учти: не мясо к травам, а травы к мясу.

Ваня понял и из мясников в поэты не перешёл.

Мы с женой в конце 1970-х годов жили на Ново-Сущевской улице в двенадцатиэтажном доме. Мы жили на первом этаже. А на десятом этаже жила Роксана Бабаян.

Как-то к ней приехал её будущий муж Михаил Державин. Лифтёрша Люся, увидев Державина, спросила его:

– Откуда я вас знаю? Что-то лицо знакомое.

Известный в то время по «Кабачку» Державин скромно опустил глаза.

Люся продолжила:

– А мы с вами в техникуме не учились?

Державин помрачнел и сказал:

– Нет, в техникуме я не учился.

– Откуда же я вас знаю?

– Думайте, – сказал Державин и шагнул в лифт.

Женщина, которая присутствовала при разговоре, сказала Люсе:

– Так это же Державин из «Кабачка».

Люся всплеснула руками и тут же выключила лифт. Потом набрала номер своей подруги и закричала: «Галя, дуй сюда, у меня сейчас Михаил Державин из «Кабачка» в лифте застрял!» – и держала Державина в заточении, пока Галя на него не посмотрела.

Вот такая история. Я потом спрашивал Михаила Михайловича, было ли так.

Он сказал: «Что-то подобное было».

Было это году в 1972-м. Меня только-только взяли в команду «Клуба 12 стульев», которая ездила с концертами по стране.

Всюду были битковые аншлаги. В Ленинград тогда поехали – завотделом юмора Л.Г. Веселовский, его зам – Илья Суслов, редактор Виталий Резников и писатели: Арканов, Горин, Жванецкий и так далее. Я среди них был самый молодой. После какого-то концерта, а они проходили в зале Ленинградской филармонии, мы с Веселовским и ещё каким-то парнем, которого звали Юра, поехали в гости, в совершенно незнакомую компанию.

В комнате набилось человек тридцать. Мы с Веселовским и Юрой сидели за столом. Там же, за столом, сидели какие-то незнакомые люди. Веселовский быстро напивался. Вдруг он произнёс тост:

– Давайте выпьем за самого талантливого из нас, за заслуженного артиста. Юра, за тебя!

Мы выпили. Через пару минут мы с Юрой услышали, как кто-то сказал:

– А чего эти знаменитости молчат? Раз они такие знаменитые, то пусть веселят нас.

Мы с Юрой переглянулись, он произнёс:

– Давай отсядем отсюда.

Мы покинули стол и пересели к окну за маленький столик. Выпили с ним по рюмочке, и я спросил:

– А что это Веселовский сказал, что ты заслуженный артист?

В то время у меня не было ни одного знакомого – заслуженного, а этот парень был молод, похож на горца, красивый, стройный, и видно было, очень энергичный.

Юра сказал:

– А я действительно заслуженный артист.

– Ну ты даёшь, – сказал я. – Такой молодой и уже заслуженный.

Мы выпили ещё по одной, видно было, что мои слова задели Юру. Он не предполагал, что кто-то его может не знать.

– Я не только заслуженный, я ещё и дирижировал в Мадриде и в Париже.

Я засмеялся:

– Это уже слишком, и в Мадриде, и в Париже?

– Ну да, – подтвердил Юра. – Да ты что, мне не веришь? Меня Фурцева сама уговаривала быть главным дирижёром в Большом театре.

– Мания величия, – фыркнул я.