Павел Гусев - Жизнь, увлечения, огорчения

И вот однажды после очередных мучительных раздумий о том, как бы ему познакомиться с Салфеточкой, Стол сильно утомился и ночью крепко заснул. А утром увидел: его возлюбленной нет. Вместо Салфеточки на нём распласталась тяжёлая льняная Скатерть. Увидела, что Стол проснулся, и радостно ему сказала:

– Наконец-то я дождалась встречи с тобой – давно тебя заприметила! Ты мне нравишься. И по размеру я тебе больше подхожу, чем та пигалица, что тут раньше была! Но я вижу, ты к ней неравнодушен? Забудь о ней!

– Мне от тебя душно. Ты давишь на меня, – вздохнул Стол.

– Ничего, милый, потерпишь! – ответила Скатерть. – Всё равно придётся терпеть: скоро придут в гости Самовар и Сервиз с чашками, блюдцами – я без гостей не бываю никогда!

Промолчал Стол, видимо, примирялся с судьбой. Но, видно, вспомнил Салфеточку и громко заскрипел.

Захотела как-то Скатерть удружить одинокому Фужеру – познакомить его с Рюмкой.

Они стояли рядом на столе, переливаясь сверкающим хрусталём, и молчали: не могли ничего пробулькать, так как были пустые. Но тут на столе неожиданно появился коричневого цвета Ликёр.

– Вижу, я вовремя пришёл! – забурлил он, как только Штопор выдернул из него пробку.

– Не-ет, этого я не хочу, – отказался от спиртного Фужер. – Кроме сока я ничего не употребляю!

– А я не против, – сказала Рюмка. – Для того и создана.

И она попала под очарование сладких речей льющегося в неё Ликёра. А вскоре и вовсе пристрастилась к нему и изменилась до неузнаваемости – стала вся в грязных и тёмных потёках. И тогда Скатерть с сожалением сказала Фужеру:

– Хорошо, что мы сейчас увидели, какая же Рюмка на самом деле. Но какая же она была прекрасная раньше – сверкала чистотой и хрусталем, и никто не мог подумать, что она Ликёром увлечётся…

На раскалённой Сковороде пекли Блины. Их бросали в кипящее масло то одной стороной, то другой, а они только тихо шипели.

Сковорода знала: если бы Блины заговорили, то она услышала бы от них одну только брань…

Однажды Пчёлка летала по лугу после дождя и никак не могла набрать нектар. Было прохладно, и все цветочки закрылись. Домой без меда возвращаться было стыдно, и Пчёлка загрустила. Тут к ней подлетела Муха – она поняла причину Пчёлкиной грусти – и прожужжала:

– Не переж-живай! Я тебе помогу. Ты не заглядывала в рюмку из-под вина?

– Не-ет!

– Ж-жаль, там много сладенького, тебе понравится! И себе наберешь, и друзьям отнесёшь!

Муха влетела в форточку. Пчёлка за ней. Там на столе стояла рюмка с недопитым вином. Муха села на её край, потом спустилась внутрь и стала с жадностью пить:

– Вот это кайф так кайф! – от удовольствия она вовсю крутила крылышками, пока они не прилипли к сладкому вину. А глаза Мухи были такими большими, так притягивали, словно Муха звала Пчёлку присоединиться к ней. И та уже решилась было это сделать, как подлетели подружки и отогнали её от рюмки. Улетая, Пчёлка оглянулась: Муха лежала без движения с поднятыми вверх лапками.

«Такой кайф мне не нужен, – подумала Пчёлка. – Мне дорога жизнь и общение с друзьями. А ещё кайф – это когда солнце светит!»

Новая изящная, полированная курительная Трубка познакомилась с Табаком. Попав в объятья её чашечки, Табак трепетал от счастья, обдавая её своим ароматом, и даже не заметил, как загорелся сам. А когда обратил на это внимание, то подумал: «Это я вспыхнул от приятных чувств!»

Трубка продолжала дымить, то и дело пуская ажурный дымок, и радостно пыхтела:

– Какой же ты чудесный и крепкий, Табачок!

Эти захватывающие встречи происходили у них каждый день, и как-то Трубка заметила, что после каждого её вдоха-выдоха дым появлялся всё слабее и слабее, а она очень хотела, чтобы Табак был всегда с огоньком. Для этого Трубке пришлось позвать на помощь приятельницу – Зажигалку, чтобы та напомнила Табаку о его обязанностях.

Но Табак к тому вемени уже весь выгорел… Трубка поглядела на себя и ужаснулась: внутри чашечки всё было обуглено, а отверстия, через которое шёл воздух, даже не было видно, и от этого было тяжело дышать. А сама Трубка вся облезла и выглядела старой ненужной безделушкой.

В этот момент выгоревший Табак не удержался в чашечке и вывалился из Трубки: она ему больше была не нужна. Да и он ей теперь был ни к чему. Хотя у него ещё и оставался стойкий аромат.