Александр Сих - День К. Сказки для взрослых

– Ага! – мужа, почему-то, это не удовлетворило. – Костя! Костик! Костян! Кастусик! Дура!

Он, конечно, был не в себе, и понять его можно, но на очередное оскорбление жена обиделась:

– Сам дурак! Так тебе и надо! А ещё лучше, чтобы у тебя на лбу появилась ещё одна буква – «Д»! Не надо было бы представляться, всем и так было бы ясно, что перед ними – Константин Дурак!

Мэр в семье, случалось, был хамоват – а кто из нас идеал? – но дураком не был никогда и нигде.

– Да не имя это моё! – сказал он хоть и повышенным тоном, но уже без злости, а глаза наполнились тоской «вечного жида».

– А что? Скажи, если знаешь? Зачем орать-то? – задавала вопросы женщина, вновь услышав в сердце голос жалости и сострадания.

Мужчина уныло посмотрел ей в глаза и обречённо ответил:

– Это клеймо. Символ, отражающий мою суть и неожиданно выползший наружу. Чёртова метка, как главная улика наглядного доказательства со стороны обвинения. Я только что это понял, будто эту мысль кто-то силком впихнул в мой мозг.

– Милый, это называется озарением, и с этим всё понятно, – блеснула эрудицией жена. – А вот что означает то, что ты говорил до этого?

Муж отвёл задумчивый взгляд в сторону и с апатией меланхолика пояснил:

– Рано или поздно для каждого приходит час расплаты, а этот знак оповещает меня о его приближении.

Женщина несколько секунд морщила лоб, что говорило о бурной умственной деятельности, но потом это занятие ей наскучило, она плюнула и откровенно спросила:

– Да скажи же толком, что означает эта проклятая буква?

– Всё просто, дорогая. Это слово – коррупционер.

Жена отреагировала мгновенно, потому что данное объяснение ей совершенно не понравилось. Она фыркнула и высокомерно заявила:

– Фу, какое глупое и противное слово! И с чего ты это взял? Это твоё озарение тебе подсказало? А может обуявший страх? Или проснувшаяся совесть проникла в подсознание?

Внешне мэр казался спокойным.

– Абсолютно не важно, кто мне подсказал, но у меня есть железное доказательство моего предположения. Вот оно! – сказал он и протянул жене раскрытую правую ладонь.

Жена опять ахнула, но рот открывать не стала и руками не махала. Только вновь указательным пальцем провела по ладони мужа линию и тихо сказала:

– Надо же, какие-то циферки?!

– Поразительная наблюдательность! – рявкнул мэр, сжав при этом руку в кулак, а женщина еле успела одёрнуть палец, избегнув, таким образом, потенциального перелома. – Может, есть версия, что эти циферки означают?

Жена, польщённая доверием мужа, страждущего помощи, выдвинула гипотезу, на её взгляд вполне логичную и всё разъясняющую:

– Может, это номер твоего счёта в банке?

Мужчина удивлённо посмотрел на верную подругу жизни, явно обескураженный неожиданным предположением. Такого мышления от собственной жены градоначальник не ожидал. «Да, – подумал он, – а ведь она не так далека от истины, как кажется».

– Ты права, – сказал в голос, глядя ополоумевшими глазами поверх головы супруги. – Это счёт. Только не мой, а ко мне. Прислали своеобразный чек к оплате.

– Кто прислал?

– О, дорогая, тебе лучше этого не знать, – ответил он и, подумав, добавил. – Да и мне тоже. – И тут мэр сорвался. – Но почему мне? Чем я провинился? Неужели я хуже всех? За что такое несправедливое наказание?

– Ну, запричитал! Заскулил! Мужчина, называется?! Если не хочешь говорить, кто прислал, не говори, но хотя бы объясни, что за чек? Мне же интересно!

Мэр сделал глубокий вдох и медленный выдох.

– Циферки на моей ладошке, – он старался говорить спокойно, – это сумма. Сумма, я так думаю, всей денежной массы, которую я принимал этой самой дланью, в обход официальной бухгалтерии и минуя департамент по налогам и сборам.

Жена не была совсем уж дурой, какой в разговоре пытался всё время представить любящий муж, и, наконец, сообразила, о чём тот толкует. И с придыханием спросила:

– Ты думаешь, кто-то подсчитал все… подарки, которые ты получил за всю жизнь честной и безупречной службы? А потом, неизвестно как, выгравировал это безобразие на теле? Но как? Это немыслимо! Мистика!

Мужчина пристально посмотрел в глаза супруги, стараясь понять, нет ли в словах о честной и безупречной службе насмешки или, чего хуже, скрытого злобного сарказма. Но глаза благоверной выражали невинную наивность, лёгкое недоумение, граничащее со страхом перед неизвестностью, и искреннее желание понять.

В отношении жены муж успокоился, но на вопрос не ответил, а задал свой, не обращённый ни к кому лично, и носящий слегка философский характер: