Виктор Кротов - Писательские сказочки. Фантазии-размышления о сочинительстве

А ещё они взрослели вместе с ним. Теперь они уже дальше не шли, пока Тишка не запишет всё, что он интересного увидел. Так волшебные сапоги превратили Тишку в писателя…

Если же ему хотелось повидать совсем другие края, он клал сапоги в рюкзак и ехал или летел куда надо, чтобы там снова надеть их.

Всё-таки от скороездов и скоролётов тоже есть польза.

Писатель П. напечатал всё своё лучшее в особой книге. Её можно было надевать как ранец на спину, чтобы люди могли полистать её, почитать.

Сам П. был высоким, поэтому он надевал книгу на кого-нибудь из своих детей и водил его на прогулку.

Желающих почитать необычную книгу было достаточно, и П. стал постепенно знаменитым. А каждый из его детей, вырастая, то и дело слышал от кого-нибудь:

– Я вас читал, когда вы были ребёнком.

Можно ли, слыша это, самому не стать писателем?..

Жили-были совершенно самостоятельные глазки, ужасно озорные. Затеяли они однажды людей пугать.

Заглянет кто-нибудь в дверной глазок – а тот вдруг ресницами захлопает!

Расколет человек полено – а оно на него глазищи таращит, как раз там, где расколото.

Или вот собрались глазки гурьбой, окружили одного неприметного сказочника и перемигиваются, ждут, пока тот в обморок упадёт.

Но писатель тоже не промах был: заменил пару букв – и хлоп, вокруг уже не глазки, а сказки. Озорные, весёлые!..

Собрал их в книгу, издал, и все были довольны. Даже глазки.

Эти поля, белоснежные поначалу, покрыты в конце очередного сражения не очень разборчивыми каракулями. Потом текст попадёт в компьютер, но и там до победы будет ещё далеко…

В любом случае сказочные фантазии о радостных писательских битвах, всегда окажутся точнее сухих реляций о реализации тактических и стратегических сочинительских усилий.

Купался Вэк в реке. Стоит у берега, а к нему рыбка подплывает и носиком трогает.

– Ты что? – удивился Вэк.

– Я за дружбу воды и земли, – говорит рыбка. – Придёшь домой, вспомнишь меня, подумаешь: какая трогательная рыбка! Может, даже рассказ про меня напишешь…

Так Вэк и сделал.

Появилась как-то на свет тема сказки-крошки. Сказки-крошки вообще невелики, а тема была просто малюткой. Но автор её нянчил, баюкал, мыслями всякими подкармливал, так что она постепенно вес набирала и говорить училась.

Капризная оказалась тема, своенравная. Чуть что не по ней – сразу в сторону отбрасывает. Если что приглянулось – схватит и не отдаёт, силой отбирать приходится…

Когда говорить стала, нелегко было её унять: обо всём сразу высказаться хочет. Только самому автору известно, что он с ней перетерпел…

Потом выросла тема в сказку, отправилась с другими людьми отношения выяснять.

Осталось автору гадать: как там её жизнь складывается?..

Однажды Слинд увидел на снегу необычный След. Разговорились они.

След рассказал о том, кто его оставил и об удивительном приключении, связанном с этим.

– Ну и ну, – сказал Слинд. – Лучше любого романа. Хорошо, что я тебя заметил. А что же теперь с тобой будет?

– Не со мной, а с нами, – поправил След. – Я ведь теперь в тебе отпечатался. Поживём – увидим, к чему это приведёт.

– Ну да, – кивнул Слинд. – Какой След после нас останется…

– Вот моё собрание сочинений, – похвастался Ремог приятелю Лиозу, показывая ему полку, уставленную двумя десятками солидных томов.

– Постой, но ведь здесь… – удивлённо произнёс Лиоз, полистав один из томов, а потом ещё и ещё.

– Ну да, только темы романов, повестей и трактатов, – гордо подтвердил Ремог. – По любой из этих тем могу отдельный том написать. Но ведь ни времени не хватит, ни денег. Это собрание всего в одном экземпляре удалось издать… Да и то не все тома! – добавил он.

И бросился приводить в чувство Лиоза, близкого к обмороку.

Был у Снича карманный гамак. Как у него свободное время, тут же привяжет гамак, ляжет в него и качается без устали.

А потом вскакивает и начинает что-то записывать. Он вообще был писателем.

– Если бы ты поменьше в гамаке качался, – сказала ему однажды жена, – больше книг написал бы!

– Ни одной не написал бы, – вздохнул Снич. – Это у меня не простое качание, а творческое.