Валентина Спирина - Литературные страницы 10/2020. Группа ИСП ВКонтакте. 16 – 30 мая

– Говорите по русски?

Мне показалось, что у него некий белорусский акцент, ну, и с примесью чего-то европейского.

– Ну да, – протянул я, пытаясь как-то сопоставить его знания. Думалось, что он не слишком им владеет, быть может понимает хорошо, а говорить, ну так…

Но он хорошо делал и то и другое.

А дальше оказалось, что Пер Михаил хорошо знает Пер Иоаким и он его друг.

Вечером мы попили немного вина, ну, а потом они захотели гулять, а узнав, что у меня есть относительно верный фотоаппарат, и фотографироваться.

– Пойдем, ты нас поснимаешь до метро, а мы поедем к Эйфелевой башне. Я там год не был, – попросил Пер Михаил. – Если хочешь, поехали с нами.

– Хорошо, – согласился я, – до метро, думаю, схожу, а дальше надо готовится.

Так вот и поехали.

Пер Михаил – 23 лет от роду. Это белый. Высокий, здоровый и сильный. Веселый. Но в то же время, трезвый по натуре и не опрометчивый, а видно, что думающий, – только не желающий показывать это людям. Что-ж, как сказал Екклесиаст: Знание умножает скорбь. Может в этом дело?

Он был чем-то похож на моего однокурсника, дружбой с которым я очень дорожил и во время учебы и сейчас продолжаю.

Пер Иоаким – 29 лет от роду. Маленький, юркий и сильный. Это черный. По крайней мере так его называет Пер Михаил. Пер Иоаким не обижается, а наоборот смеется. Он тоже немного схватывает по-русски. Но только немного. Старается при случае узнать новые слова. Его отец был военным летчиком и в советское время учился в Москве в Академии какой то военной.

Между собой они часто разговаривают по-гречески. Пер Михаил французский почти не знает. Но, видимо хочет.

Пер Иоаким французский знает хорошо. Точнее, он его знает. С детства.

Иногда им бывает сложно и по-гречески. Тогда я им перевожу. Одному на русский, другому на французский.

Так и пошли гулять.

Пер Иоаким веселился как ребенок. Видно было, что он очень по детски рад приезду друга. Когда он смеялся, глаза его становились какие то особенно наполненные то ли влагой, то ли свежестью, и, казалось, что в них нет зрачков, а есть только один черный сверкающий кружок.

И вся его серьезность (священник ведь) куда-то улетучилась. Становилось ясно, что она его тяготит. Но, что поделать, работа такая. Надо держать форму.

При этом меня он уже не стеснялся. Раньше, при встрече с ним, я выполнял необходимый обряд приветствия священника и шел дальше по своим делам. При этом руку целовать он никогда не давал, а только хлопал по ладошкам и смеялся. Настроение у меня повышалось и дальнейший путь становился заметно легче.

Пер Михаил, наоборот, сразу сказал, что общаться нужно непременно на Ты. Ну хорошо, настаивать я не стал, хотя и было как- то неудобно вначале.

Видно было, что и он очень рад новой встрече с другом. При своем большом росте и могучести, он как как-будто не знал куда девать всю энергию и оттого при случае пытался то ли играючи бороть, то ли хватать Пер Иоакима, то зажав ему шею борцовским хватом и обхватывать своей огромной пятерней его лысую голову, то бегать за ним. При этом, когда Пер Иоаким ловко уворачивался от него, то он говорил: Ууу, черный! В ответ, Пер Иоаким смеялся без намеков на какую – то обиду, а даже наоборот. Ясное дело, что по улице они шли в обыкновенной одежде.

В метро они больше разговаривали между собой по-гречески. При этом, становились то серьезными, то размякали, то снова смеялись.

Вышли на Трокадеро. Было уже темно. Хорошие виды, как они хотели: с огнями иллюминаций со всех сторон и светящейся Эйфелевой башней.

Я начал их со всех сторон фотографировать, приседать, отбегать, как положено в таких случаях. Они с удовольствием позировали. Пер Иоаким подпрыгивал, видимо пытаясь сравняться в высоте с товарищем. Какое-то французское настроение появилось. Вроде на что-то похожее из книг или фильмов – некие романтические позывы. Но не

Перейдя мост решили к самой башне не идти, а найти место где-нибудь посидеть, немного поужинать.

Шли вдоль по набережной до метро, там много ресторанов. По дороге решали что есть. Пер Михаил хотел пиццу какую-нибудь. Я сказал, что в Париже по приезду на пару дней нелогично есть пиццу. Он принял разумность довода. Решили смотреть, что будет по дороге.

Первый угловой ресторан заманивал своим впечатляющим рыбным меню и морепродуктами. Но, как полагается, начинаешь думать, что дальше будет еще хлеще. Прямо как в анекдоте, который мне когда-то поведал один умный ветеран относительно вопроса: Почему у колхозниц самые лучшие жены?