Константин Кудрев - Розовый слон

– Ну, что, успокоился? – стараясь как можно небрежнее себя вести, сказал я. – Ты, наверное, хочешь пить?

Я присел на корточки и стал сознательно медленно наливать в пластиковую тарелочку воду из бутылки. Буч жадно следил за моими руками и водой, вытекающей тонкой струйкой. Когда бутылка опустела, пес проводил ее взглядом прямо до урны, потом внимательно посмотрел на меня.

– Больше бросаться не будешь? – с легкой ироничной улыбочкой спросил я. Буч, как-то виновато опустив свою огромную голову и весь, сжавшись, отчего сразу став как-то меньше размером, смотрел на меня из – под лобья своими печально – огромными умными глазами. И глаза эти, утратив кроваво – дьявольский блеск, снова приняли свой печальный оливковый цвет. Я, чуть придвинувшись, подвинул тарелочку с водой к собаке поближе, но медленно, дабы не спровоцировать на агрессию снова. Пес, придвинув к себе огромной лапищей питье, лакал жадно, но аккуратно – экономно живительную влагу, стараясь понапрасну не расплескать. «Понятливый, сукин сын! Точно, сукин сын!? Ведь рожден-то он сукой?!» Эта невинная шалая мыслишка меня даже рассмешила.

– Может еще принести? – когда тарелка опустела, и пес, заглянув в нее как в пересохший колодец, снова грустно выразительно посмотрел на меня. – Так как, принести воды еще? – повторно спросил я. – Молчание, как говориться, знак согласия! Усмехнувшись и обрадовавшись, что хотя и шаткое мировое соглашение достигнуто, я снова отправился в привокзальное кафе за водой.

Когда опустела повторно тарелка с водой, и Буч утолил мучившую его жажду, к нему снова вернулось его спокойствие и даже какая-то апатия. Я сразу заметил в собаке эту перемену – полное безразличие к окружающей обстановке. Складывалось такое ощущение, будто пес решил уже для себя: «Что ты хочешь? Убить меня? Что будет, то будет?! Мне «по барабану, чем все дело кончится!? Убьешь, так убьешь! Знать, такая у меня Судьба, собачья Планида!?» Он лег на живот, вытянул свои огромные передние лапы как кулаки у боксера, на которые положил свою мохнатую умную голову, увенчанную треугольными ушками – «флажками». Он лежал – смотрел и слушал, ждал, что я буду делать и говорить… Я тоже смотрел на него и ждал, собирался с мыслями. Ведь от того, насколько я сейчас буду убедителен, будет зависеть успех моего «предприятия»? Помолчав некоторое время и собравшись с мыслями, я начал:

– Итак, мистер Буч, осудим мое предложение и ваши перспективы! – при слове «перспективы» пес, приподняв глаза, внимательно посмотрел на меня и снова уставился в какую-то только видимую ему точку в пространстве, выражая полное безразличие или даже презрение и ко мне, и к сложившейся ситуации. Если честно, мне это слово («перспектива») в данном случае показалось неуместным. Сразу вспомнился анекдот про Советы времен «холодной» войны: «… Если дела в нашей экономике и дальше так будут плохо идти, то в перспективе мы вон у моего Шарика чл… будем сосать! – говорит лидер СССР, выступая перед коммунистами на съезде партии.» Что это я, в самом деле? «Ваши перспективы»? Какие к черту, перспективы? Конец. Причем, полный всем перспективам?! Все… И, тем не менее, я перевел дух и продолжил выражать свою мысль, «гнуть, так сказать, свою линию»:

– Давай рассуждать здраво, как мужчина с мужчиной! – при этих словах пес снова посмотрел на меня своими умными огромными глазами, потом снова перевел взгляд куда-то вдаль. – Если у тебя альтернатива? Нет! Через пару дней какой-нибудь «добряк» – обыватель вроде того толстяка, что отговаривал тебя кормить, позвонит в ветеринарную службу, вызовет «живодеров и все? Тут и сказочке конец!? В лучшем случае – спецприемник для собак – «бомжей», блохи, лишай, объедки и прочие собачьи «радости»? А если сдадут на бифштексы, в какой-нибудь из многочисленных местных азиатских ресторанчиков, а из твоей замечательной шкуры – шубы сделают шапку или унты? Как тебе такая перспективка? А?

Пес на мгновение замер, навострив уши и внимательно слушая меня. Потом поднял свою большую умную голову, посмотрел снова вдаль, наверное, ища хозяина. Никого, не увидев, перевел взгляд своих оливковых влажных глаз снова на меня. И взгляд этот просто поразил: я увидел настоящие человеческие слезы!? Матерь божья! Он все понимает и страдает почти как человек!? Вот это фантастика! С ума можно сойти!? Кому расскажешь, не поверят!? «А кому ты расскажешь? – это снова проснулась моя совесть. – Кому ты можешь рассказать, как мучил и убивал невинную собачку? Если только этому выжавшему из ума алкоголику «старине Джо»? Но даже и он, закоренелый циник, и то в душе своей поганой тебя же и осудит! Ибо он-то невинную божью тварь не убивал?! В отличие от тебя! Убийца собак!?» Мои душевные терзания продолжались несколько секунд, пока Боец Буч обдумывал мое предложение! Наконец пес поднялся с земли, встал на все четыре лапы, опустил голову и хвост и покорно стал ждать, что я предприму дальше?