Виталий Девяшин - Рождённый временем. Пьеса

Лейтенант Семилов: А те что?

Алексей Наумов: Ничего. Они не остаются в долгу, называя пруссаков «упрямыми ослами».

Лейтенант Семилов: Остроумно…

Василий Карпенко: И в чём мораль?

Алексей Наумов: Арийскую кровь поделить не могут, и те, и другие, смеются над вестфальцами. Скоро друг друга перегрызут.

Василий Карпенко: Ладно, немцы, а их союзники тоже хороши.

Лейтенант Семилов: Но ведь давно известно, что румынский народ и итальянская нация стали жертвами диктатора Муссолини и кондукатора Антонеску!

Александр Дегтярев был удивлен познаниями бойцов.

Александр Дегтярев: Занимательно…

Алексей Наумов: Молчи уже …и про, как их, кондукторов, многое говорят.

Лейтенант Семилов покачал головой, но перебивать не стал.

Василий Карпенко: И что же?

Алексей Наумов: А то, что они не своей волей воюют.

Василий Карпенко: Чьей же?

Алексей Наумов: Говорят: при первом же серьёзном ударе Красной Армии бросят всё и разбегутся. Пускай воюет Гитлер в одиночку.

Лейтенант Семилов: Главное, у наших войск таких настроений нет.

Алексей Наумов: Как сказать… Мне один авиатехник рассказывал, как командир эскадрильи не выполнил задание по прикрытии батареи.

Лейтенант Семилов: Наказали?

Алексей Наумов: Не знаю, но только тот командир и говорит: «Кто хочет, мол, тот пусть и выводит батарею из-под огня, а я пойду пешком».

Лейтенант Семилов: Ты, Наумов, байками своими смотри уши бойцам не закладывай, о предстоящем задании думай!

Алексей Наумов: Так я и думаю.

Лейтенант Семилов махнув рукой, пошёл к другой группе лётчиков.

Александр Дегтярев задумался о том, как могло произойти, что он попал в прошлое, и теперь как ему отсюда выбраться, ничего не приходило в голову. Оставалось одно: воевать, только долго ли? Не ровен час, пуля, или осколок закончит его пребывание на грешной земле. И что же будет? Его могила с датой смерти будет возвышаться на каком-нибудь холмике все шестьдесят пять лет, начиная с того времени, когда он ещё даже не родился. Становилось жутковато.

А в то самое время Карпенко заканчивал повествовать свою историю Алексею Наумову.

Василий Карпенко: Так и говорю, играли с незнакомой им русской ручной гранатой – последовала детонация с пагубными последствиями.

Алексей Наумов (смеется): Умора, просто редкость на войне.

Василий Карпенко: Тьфу, тебя…

Александр Дегтярев: В книгах напишут про подвиги своих героев.

Алексей Наумов (недоверчивым взглядом окидывая Дегтярева): Это ты о чём?

Александр Дегтярев: О доблести советских воинов!

Алексей Наумов: Жди, конечно, кто читать будет?

Александр Дегтярев: Прочитают, не сомневайся. И, похоже, узнаю известный 27 авиационный истребительный полк.

Алексей Наумов: Неужели? Родной полк вспомнил. Память вернулась?

Александр Дегтярев: (продолжает, уже задумчиво) …Ты, Наумов, к примеру, будешь готов отдать жизнь, выручая товарища. Твоя доблесть – один из героических примеров потомкам. Никто не будет забыт, пока жива человеческая память.

На то момент Дегтярёв даже не предполагал, что этим товарищем окажется он сам.

Оба лётчика вопросительно взглянули на Дегтярева.

Алексей Наумов: Понесло тебя. Я умирать не собираюсь, тем более за кого-то.

Александр Дегтярев: Знаю, момент наступит, советские войска достигнут цели полным разгромом врага.

Василий Карпенко: В чём-то ты и прав, только нас уже возможно не будет.

Алексей Наумов: Да ладно вам, самому тошно становиться.

Василий Карпенко (улыбается): Крепчай, сынок!

Александр Дегтярев: Попробую…

Василий Карпенко: Молодец, так и должно быть. (Наумову): Бери пример!

Алексей Наумов: С кого?

Василий Карпенко: Не с тебя же!

Алексей Наумов (обиженно): Красиво и я могу говорить.

Александр Дегтярев: Ладно-ладно вам, раз уже начали истории рассказывать, давайте и я что-нибудь поведаю.

Алексей Наумов: Другое дело, а то мне уже страшно за себя с твоими размышлениями.

Василий Карпенко (Наумову): Что ты за человек? Постоянно перебиваешь?!

Алексей Наумов: Молчу-молчу…

Александр Дегтярев: Общаются два военнопленных немецких пехотинца между собой. Один говорит: «первую атаку мы отбили, затем началась вторая: русские наступали силой до батальона. Мы смеялись над этим, нигде так страшно не было, как в России». Второй отвечает: «ага, только я чуть не наложил в штаны, когда появились двенадцать русских танков. Если бы танки сопровождала русская пехота, мы уже не жили бы, а так без боя сдались в плен».