Таисия Цой - Жизнь с хаски глазами кошатника, Или #Хасководам_номер_раз

А в тот вечер, сунув руку за пазуху, мама достала на ладошке комочек чего-то. Непонятного цвета, неясного пола, совершенно невнятного происхождения. Я заинтересованно моргнула. Мне в ответ моргнуло огромными голубыми глазюками. Комочек на ладошке расправил мохнатые слоновьи уши.

– Что это? – я была в растерянности.

Мама прикрыла второй ладошкой обладателя глазюк и ушей. Из-под пальцев немедленно замурчало. Это был самый лучший подарок на день рождения, и один из самых счастливых дней моего детства. Пока домой не вернулся папа… Почему-то он не разделял наш с мамой кошачий энтузиазм. Однако, за несколько дней котейка отвоевала кусочек места как в его сердце, так и на его животе.

Люся – так мы её назвали. Это была сиамская чистопородная кошка, но без документов. Как вы понимаете, это наша семейная традиция – приобретать животных без документов. Помимо голубых глазюк и слоновьих ушей, она обладала собачьим нравом.

Я не раз слышала, что сиамские коты скверны характером, агрессивны и не поддаются дрессировке. Брехня, товарищи. Вы просто не умеете с ними общаться. Эта кошка была одним из самых умных созданий, что я знала за всю свою жизнь. И это я сейчас не только и не столько про животных.

Люся была хранителем спокойствия в семье. Когда мы с мамой ссорились из-за немытой посуды, или плохо протёртой пыли, Люся телепортировалась в гущу событий как журналист горячих точек. Она вилась у ног, очень громко урчала, перебивая наши с мамой обвинительные выпады в адрес друг друга. Кто-то обязательно не выдерживал и брал её на руки, после чего объявлялось перемирие. Она любила нас всех без исключения, и была готова защищать нас любой ценой. Я уверена, что если бы гипотетических грабителей вдруг занесло в наш неблагополучный район, и по какой-то несчастливой случайности и законам кармы именно в нашу квартиру, то последним, что они увидели бы в своей никчёмной жизни были бы голубые глаза с вертикальными зрачками.

Для сведения, я приведу самый яркий пример из нашей с ней жизни. Мы всё ещё жили в общаге, на последнем этаже. Сами понимаете, соседей мы не выбирали.

Мы были дома с мамой вдвоём, смотрели телевизор, когда услышали, как в нашу дверь кто-то в прямом смысле ломится. Я сжалась в комочек от страха. Времена были ещё не очень цивилизованные – многие не отошли от лихих девяностых, погружая в эту атмосферу всех вокруг, словно чайные пакетики в кипяток. Мама подошла к двери, заглянула в глазок. Под дверью шаталась пьяная, как отчим Буратино, бабища, и орала. Мама приоткрыла дверь, благо та была на цепочке. Бабища, по совместительству наша соседка снизу (только непонятно с какого этажа), кричала на весь коридор о том, что мы её заливаем. Это если вкратце. По факту она, конечно, много чего ещё орала… Я прям восхитилась своим детским умом некоторым ненормативным эпитетам, стараясь запомнить их вместе с интонациями на будущее. Отметив мой нездоровый интерес к бранной речи, мама перебила словесный соседский поток, спокойно и холодно отрезав, что все краны у нас закрыты. Но соседку это не проняло. Судя по всему, ей отчаянно хотелось именно громкого скандала, желательно с побоями.

В какой-то момент в коридор мимо меня просочилась Люся. Она перетекла вязкой ртутью к порогу, изящно скопившись в упругую пружину у маминых ног. И очень серьезно посмотрела на орущую посреди ночи женщину. Люся ненавидела пьяных. Когда допустимый уровень шума по мнению кошки был превышен, она поднялась на лапы, выгнула спину, и зашипела так, что у меня волосы дыбом встали. Это было что-то ужасное. Это надо было снять и отправить Стивену Кингу для проб в фильме «Кладбище домашних животных». Тётку словно газонокосилкой сбрило из эфира. Я её не то что в коридоре, я её вообще на районе больше никогда не видела.

У Люси был очень короткий хвост. Он был сломан в четырёх местах. Но это не мешало ей выражать им свои эмоции, а нам – понимать её с полу взмаха. Я не раз осторожно прощупывала кошачий хвост, считая неровности кончиками пальцев. Это был своеобразный ритуал, который меня всегда успокаивал.

Я – дитя поколения, у которого не было дома ни компьютера, ни телефона (даже стационарного), ни интернета. И мы развлекались как могли. У нас с кошкой был слаженный тандем по выявлению преступлений среди тараканов, назначению наказания и немедленному приведению приговора в исполнение. Без права на обжалование. Каждый усатый нарушитель, которого я задерживала на месте преступления (это, собственно, сам факт нахождения на моей территории), неизменно приговаривался к смертной казни. Через поедание кошкой. Палач жрал насекомых, не мучаясь совестью и не морщась. Благо «преступников» было непожранное поле, ибо о дезинсекторах в то время слыхом не слыхивали, как и про интернеты эти ваши. В общем, нам было чем заняться.