Патруль был уже в метрах сорока от медчасти, когда прозвучали первые выстрелы.
– За мной!! – приказал старлей патрульным и побежал к медчасти.
Солдат и сержант рванули за ним.
«Эх, не повезло мне!» – горевал заранее старлей: «Вдруг этот идиот меня подстрелит?? А в субботу – свадьба!!! В госпитале буду корчиться с пулей в башке или брюхе… Может, пока служу, не надо жениться?? Да куда теперь денешься – потратились…». И невольно сбавил темп бега, хотя устать вроде бы не успел.
Озабочен был и сержант. По закону его должны были уже как два месяца демобилизовать, но с документами всё тянули и тянули… До армии – на гражданке – он жил в пригороде, а работал в столице – чинил всякие электронные приборы. Вот и на Военной базе чего только не тащили к нему со всех сторон: «Почини, будь другом!!».
Мысленно он давно уже был дома и разбирался с двумя своими «любушками» – Катюхой и Нюркой: кто крепче его ждал… У Катьки младенец даже появился месяцев через десять после прощального их свидания – писала, что поздние роды, что «передержка» – мол, это бывает, если горюешь по папаше дитяти так сильно, как она… А друганы пишут, что уж больно младенец на косого гармониста Сашку смахивает, да и не отлипал он от Катьки месяца два после твоей отправки в часть…
«Ну всех на́хрен! Я – считай, что на гражданке! Вот влепит псих мне пулю в причинное место – как жить потом буду??? Не-ет, поберечься надо!». И тоже притормозил свой бег.
Только солдатик-салага, запрокинув голову, бежал с восторгом, воображая, как, пробыв здесь всего три месяца, он проявит настоящее геройство и обезвредит вооруженного нарушителя! Все скажут: «Герой!» и сам Министр обороны прикрепит ему орден к геройской груди… И фотку эту с Министром он разошлёт всем знакомым… А журналисты газет, радио и телевидения будут упрашивать его об интервью, а он из-за скромности…
Да, совсем плохо соображал в жизни недавний школяр! Молодой ещё, ну какой с него спрос?
Старлей вдруг опомнился, подумал: «Нехватало ещё отвечать за этого дитятю!» – и рявкнул на солдатика:
– Не обгонять!!! Рядом беги!
Солдатик рухнул из облаков на землю и немедленно подчинился.
– Сколько раз… он стрелял? – спросил сержанта старлей, подбегая к входу в домик медчасти.
– Пять или шесть.
– У него «макаров»… Если девятизарядный – три-четыре патрона осталось…
– Как раз на всех! – мрачно пошутил сежант.
«Типун тебе на язык! Юморист хренов!» – подумал старлей и приказал:
– Переждём!! Людей с ним нет. Спасать некого!
Осторожно прошли у стенок по коридору к комнате, откуда неслись звуки погрома и, по примеру старлея, притаились по обе сторны двери. Чем-то противно пахло.
Из-под двери появилась резко пахнущая струйка и, набирая силу, змейкой поползла по полу, всё ускоряясь.
И вдруг что-то бабахнуло уже снаружи, у окон!! Только-только посыпалось стекло – как сразу же раздался оглушительный взрыв!!!
Взрывная волна вышибла дверь!!! В коридор вывалился прикрывающий ладонями глаза капитан и рухнул лицом вниз на обломки двери. Изорванная форма на нём дымилась. В комнате бушевало пламя. И в пламени снова: БАХ!!! БА-БАХ!!! БАХ!!! – взрывались патроны в капитанском пистолете.
– Тащи!!! – крикнул сержанту старлей, ухватив Заборина под левую руку у самого плеча.
Смышлённый сержант ухватил дымящегося капитана под правую и, вместе со старлеем быстро перебирая ногами, поволок Заборина вдоль коридора к выходу из медчасти.
А свежеиспечённый, трёхмесячный солдатик суетился сзади, забегая то с левого, то с правого бока капитанского тела, не понимая, как помочь.
– Ноги возьми!!! – рявкнул на трёхмесячного сержант.
Паренёк обрадовался ясности цели, но едва подхватил он двумя руками правый сапог, как тут же получил левым капитанским сапогом по физиономии! Мгновенно огни – типа сварочных – фонтаном вылетели из его глаза! Наверняка левая нога была у капитана толчковой!
Глаз всё сильнее болел и половина лица быстро опухала. Мелькнула странная мысль: «Всего-то капитан, а как лягается! Будь он полковником, небось, саданул бы, как конь копытом! А будь генералом – был бы я без глаза и с дырой в черепе!». Но правую ногу капитана – не бросил, а от левой – уворачивался.
Дым и гарь заполняли лёгкие. Гудело пламя за спиной. Боязнь нового взрыва гнала их вперёд. Даже капитан перестал лягаться свободной левой ногой и пытался то ли отталкиваться ею от пола вперёд, то ли пробовал встать на неё: правая-то была в руках у трёхмесячного.
Читать дальше