Николай Коровин - Детская редакция. Повесть

– Вот что нам нужно, – рубанула в воздух Клара и в две затяжки уничтожила очередной «Дымок».

– Сиренов костьми ляжет, но это не пропустит, – возразил Вадик.

– Не ссы, авось проскочим, – резюмировала Клара, насыпаю четвертую ложку кофе в кружку.

Программу сдавали 30-го декабря, 31 она должна была быть в эфире. Тянули до последнего, но главный сказал, что 31-го не намерен приезжать на Шаболовку, чтобы посмотреть эту «долбанную передачу», поэтому «идите в жопу, сдавать будете 30-го!» Накануне волновались все. Мандражировали видеоинженеры, посвященную в тайну идеологической диверсии, ощутимо очковал редактор Белков, только чернокосая татарка Клара Хашмуловна хранила скифско-азиатское спокойствие, игриво улыбаясь раскосыми и жадными глазами. – - -Поехали! – по-гагарински скомандовал Сиренов и взмахнул рукой. И тут, совершенно неожиданно, в его ладонь, как-то сам собой легко опустился граненый стаканчик. Клара Хашмуловна словно Амаяк Акопян, извлекла из-под стола бутылку коньяка и голосом Шехерезады пропела: «А за новый год?» Главный ошалело уставился сначала на Клару, затем на стакан и на коньяк, выдержал паузу и по-шпионски, не разжимая губ, прочревовещал:

– Дверь закрой!

Спустя два часа, когда под столом стояло две пустых коньячных бутылки, шеф встал, взял за уши Вадика Белкова, поцеловал в лоб и, прослезившись, сказал: – М-молодцы, не п-подвели! Потом, уже после новогодних каникул, цензура бесновалась: как могло получится, что западные волосатики прорвались в новогодний эфир?! Но поезд, как говорится, ушел, а рейтинги у программы были запредельные. Успешный новогодний эфир решено было отметить всем, так сказать, молодежным творческим коллективом. Пить в редакции, прятаться от Сиренова и милиционеров посчиталось постыдным свинством, а посему решено было нарезаться на квартире у редактора музыкальной программы «50 на 50» Марины Бирюковой. Маринкин муж был издателем популярнейшего журнала того времени про извращенцев, лесбиянок и прочих геев «Секс инфо». Он постоянно находился не то в Нью-Йорке, не то в Париже, а она жила в двухкомнатной квартире с четырёхлетним сыном, который ходил на пятидневку в детский сад. Лучшего места для проведения коллективной пьянки сыскать было трудно, да и сама Маринка, надо заметить, выпить была не дура! Несмотря на довольно пёстрый состав женской половины редакции были в ней отдельные, прямо-таки выдающиеся личности, к которым несомненно принадлежала и Марина Бирюкова. Как-то раз, в эпоху Горбачевского сухого закона, в редакционный кабинет ввалилась администратор программы «Спокойной ночи, малыши» Трегорова Катя, девушка с внушительным бюстом и постоянно выпученными глазами. К тому же Катька слегка шепелявела и говорила очень быстро: – Девки, фули сидите, на Павла Андреева «Арбатское» и «Свадебное» завезли – надо брать!

Винный магазин на улице Павла Андреева всегда пользовался особенной любовью у Шаболовских сотрудников. Но, в связи с государственной линией по борьбе с пьянством и алкоголизмом, попасть туда без боя было делом нереальным. В стометровой очереди собиралась вся местная алкашня и порой попадались такие рожи, что хоть всех святых выноси. Вот в эдакие райские кущи и призвала окунуться подруг администратор Катя Трегорова. Подруги, в лице кнопки Машки Кольцовой и Марины Бирюковой, с которой, вероятно, и была слеплена скульптура Волгоградской Родины-мать, моментально откликнулись на призыв и рванули на улицу Павла Андреева. Режиссер программы «Церковь и молодежь» Машка Кольцова и впрямь была самой настоящей кнопкой. Ростом метр пятьдесят, с хорошеньким личиком и круглой, крепкой как теннисный мячик попой. Машка умела материться так, что строители на стройплощадках бросали свои оранжевые каски и писали заявление об уходе. Она обладала способностью организовать любой съемочный процесс, достать для съемки все, что нужно и уговорить сниматься кого угодно. Как-то раз одному режиссеру понадобилось снять поливальную машину, созидающую радугу над утренним московским асфальтом. В день съемок к пяти утра на площадку приехал весь поливальный автопарк Центрального административного округа столицы.

Подойдя к извивающейся очереди-змее, состоящей из сотен человеческих тел и дышащей сотнями перегарных ртов, Катя Трегорова скомандовала: – Ты, Маня, стой в хвосте, а мы с Маринкой пойдем пробиваться.

Колыхнув, как волнами цунами, бюстом и проделав брешь в толпе алкашей, Катерина углубилась в чрево магазина. За ней, словно линкор прикрытия, вплыла Марина Бирюкова. Человеческая масса, жаждущая «Аратского» и «Свадебного» сомкнулась за ними, предоставляя возможность для обладателей творческой фантазии дорисовать то, что происходило внутри. На улице же бедная маленькая Маша Кольцова, режиссер программы «Молодежь и церковь», стояла среди десятков небритых и неопохмеленных мужиков.