Михаил Коссой - Вверх по стечению. Утопический роман

«Идем, идем!», написали ему, словно он нетерпеливо постучал в чью-то дверь.

И действительно – народ прибывал все активнее и к часу дня площадь уже вся была заставлена людьми, включая проезжую часть. В выходящих на площадь улицах замер транспорт. Однако появились не только простые горожане, но и сотрудники специальных сил, призванные поддерживать порядок и не допускать ничего неутвержденного. Они же тоже читают чатики в группках.

Сотрудники в защищающих от населения костюмах переплетали локти, образуя ограничительные цепи между народом и мэрией. От летней жары эти костюмы, однако, бойцов не защищали. Наоборот, бойцы нагревались в них неимоверно и становились от этого красными, потными и злыми.

Население же пестрело разноцветными футболками, шортами, голыми плечами и коленками, а также наспех выписанными лозунгами: «Нет чипизации!», «Идите в свое будущее сами!», «Руки прочь от наших задниц!», и даже: «Утопнем свободными!» Жителей Экотауна можно было отличить по закатанным штанинам, сапоги уже не справлялись.

С правой, если смотреть на мэрию, стороны площади, поближе к цепям, в толпе бродил Эдик. За спиной у него был небольшой рюкзачок, из которого он то и дело доставал пачку листовок и раздавал их по одной всем желающим. Чувствовал он себя прекрасно, но хотелось чего-то еще чуть-чуть более героического.

– Гражданочка! Возьмите листовочку! – протянул он бумажку женщине, которая явно протискивалась к краю толпы с намерением с площади убраться.

– Не надо, – она попыталась обойти Эдика, но он почувствовал шанс для героя: разъяснить и наставить, и загородил ей проход.

– Подождите-ка! – он осмотрел на ней серый пиджак, такую же юбку до колена, строгие туфли. – Вы, похоже, из мэрии идете. Работаете там?

– Пропусти, – сказала женщина.

– То есть вы прямо из логова! – жизнерадостно воскликнул Эдик. – Как вас зовут?

– Никак, – женщина оглянулась в поисках другого пути, но вокруг толпа уже начинала уплотняться и скандировать: «Мэра! Мэра!».

– Не может быть, чтобы никак! Меня зовут Эдик, а вас? Ну скажите?

– Татьяна Геннадьевна.

Она пыталась наступать, чтобы обойти его то слева, то справа, но Эдик пятился перед ней, все время заступая дорогу.

– О, как сурово! Вы большой начальник?

– Я просто секретарша. Отпустили пораньше из-за ваших криков. Дай пройти.

– А вы чипированная, Татьяна? – Эдик решил, что отчество секретарше не по чину. – Или вас как приближенных освобождают? Не заботятся, наверное, о вашем безопасном будущем? А?

Татьяна остановилась. До этого она все больше смотрела вниз, выискивая куда ставить ногу, а теперь подняла глаза и внимательно оглядела Эдика.

– Возьмите листовочку, Татьяна. Тут написано к чему ведет тоталите… Тотлетаре… – попробуйте сами быстро произнести «тоталитаризм» и сразу станете к Эдику снисходительнее. – Тотальная слежка!

– А я тебя знаю! – вдруг сказала Татьяна и даже немного прищурилась. – В Экотауне живешь?

Эдик сдвинул брови.

– Там много кто живет.

– В первом корпусе? В апартаментах?

– А вы моя соседка, что ли? – так же язвительно спросил Эдик обратно.

– Нет, – сухо сказала Татьяна. – Но тебя знаю, Эдик!

Она вдруг выхватила у него из рук листовку.

– Тоже мне – борец за права обездоленных! – она скомкала листовку и бросила на землю. – Тоталитаризм!

Говорила Татьяна с таким напором и не очень понятным Эдику обвинением в голосе, что он, признаться, немного растерялся. Этого ей хватило, чтобы протиснуться между двумя соседними митингующими и вырваться на свободное место.

Эдик смотрел, как она цокает каблуками по довольно дырявому асфальту, удаляясь от площади. Туфли на невысоком, но тонком каблуке при опоре покачивались, и Эдик засмотрелся на то, как отрабатывают это покачивание ее лодыжки. Оказалось, что и у врага из логова мэра, они могут быть стройными и даже изящными.

Так Эдик сделал первый шаг на пути к разработке авторских табуреток, хотя и не знал этого. Каждый раз как мы делаем шаг, он к чему-то ведет. От всей души завидую тем, кто всегда знает к чему!

Анатолий Антонович исхитрился бросить в котел политической жизни не только родного сына, но и родную дочь. Она тоже оказалась на митинге, но в левой части площади и с братом не встретилась.

Честно сказать, Вика очень надеялась, что вся эта тема про чипы рассосется как-нибудь сама собой. С момента разговора с Костей в «Кубике» Вика старалась об этом даже не думать, потому что каждый раз у нее в голове вспыхивало воспоминание о щупальце, тянущемся к ее… Одним словом, неприятные это были мысли.