Шмиэл Сандлер - Туркменский парадокс

В руках у незадачливого стрелка советский самозарядный пистолет Макарова, что наводит на мысль о том, что он, возможно, не охотник, а сотрудник милиции, с перепоя принявший оленя за агента иностранной разведки, тем более что в глазах у животного – полное отрицание постановлений Двадцатого съезда КПСС.

По замыслу автора полотна, мигрант из Центральной Азии был заброшен в Брянскую область для борьбы с демографическим кризисом в России. Картину создавал художник, живший у бабки и страдавший от запоев. Платить за постой ему было нечем, вот он и рассчитался шедевром.

Кроме прочего обветшалого скарба, в комнате были старинный комод с зеркалом, ржавый умывальник и расписное полотенце на крючке. Скот утверждал, что вышитые красной нитью каракули на полотенце – это библейская заповедь: «Не возжелай жены ближнего своего».

Бабка налила нам чаю в пиалы, а к постной каше подала сухари и огурцы слабого посола.

– Ешь, милок, – сказала она Скоту. – Чай, проголодался с морозу-то.

Было очевидно, что между ними установились взаимопонимание и симпатия.

Старушка не стала вмешиваться в нашу беседу, а пошла на кухню, откуда вскоре послышался ее скрипучий старческий голос:

– Клавка, б… ть, опять спалила мою кастрюлю!

Клавка, или тетя Клава, была соседкой бабки по коммуналке и каждый раз без спросу пользовалась чужой посудой на общей кухне.

Расправившись с постной кашей, мы приступили к чаепитию. Скот, не любивший стеснять себя светскими условностями, шумно втягивал в себя теплый чай и составлял программу сбора денег за фотки, которые мы раздали детям в прошлый заезд.

– Сначала – дело, – сказал Скот. – Надо объехать пять садиков и зайти в школу за бабками. На это откинем полдня.

– Не в деньгах счастье, Синицин, – раздался вдруг ворчливый женский голос за стенкой.

Это была та самая тетя Клава – соседка, которая жила в смежной комнате и часто встревала в семейные разговоры жильцов. Каждое утро она начинала с уроков финансовой грамотности, в которых никто не нуждался, включая саму Клаву.

– Нельзя гоняться за деньгами, – наставительно сказала она, – надо идти к ним навстречу.

– Заткнись, тетка, – отмахнулся Скот, – тебя не спрашивают.

Он загнул мизинец левой руки, отпил чаю из пиалы и приготовился загнуть безымянный палец, но тетя Клава не унималась:

– Деньги сравнивают любое неравенство, – важно заявила она и наконец заткнулась, как и было предложено Скотом.

Скот, верный своей привычке игнорировать неразрешимые вопросы, не удостоил Клаву ответом.

– По моим подсчетам, мы соберем пять кусков, – сказал я.

– Три куска на план, – подтвердил Скот, – значит, две тыщи рэ левые, по куску на нос.

– А социалистические обязательства? – напомнил я. – Два куска сверх плана обещали Барбосу.

– Я не намерен пахать на Барбоса, – заявил Скот, – у меня другие задачи.

– Какие еще задачи? – сказал я.

Скот печально возвел очи к небу и благоговейно произнес:

– «Когда я закончил писать первую и вторую книги „Рухнама“ 5 5 «Рухнама́» – главная книга туркменского народа, написанная президентом Туркмении Сапармуратом Туркменбаши. Состоит из нравственных наставлений и философских размышлений. , я попросил Аллаха о том, чтобы тот, кто сможет эту книгу прочитать трижды, у себя дома, вслух, час на рассвете, час вечером, – чтобы он сразу попадал в рай».

Это была знаменитая цитата президента Туркмении Сапармурата Ниязова, которого Скот ценил и часто цитировал, порою без всякой связи с повседневной реальностью.

– Согласен, – сказал я, – если сам президент договорился с Аллахом, это надежный способ туркмену попасть в рай. Однако данный факт ни в коей мере не подтверждает твою гипотезу о том, что ценность хомо сапиенс определяется размерами его полового органа.

– Ты опять про Наполеона? – с усмешкой спросил Скот.

– И про Гитлера тоже. Каждый из них имел параметры, не превышающие десяти сантиметров.

– Не вижу противоречий, – сказал Скот. – Личность с физическим дефектом прилагает титанические усилия, чтобы реализовать себя в политике и бизнесе, я уж не говорю о военном поприще. Светлейший князь Голенищев-Кутузов, например, любил малолетних девочек, которые сопровождали его в походах, одетые в казачью форму.

– Ну и что? – сказал я. – Это что, повлияло на ход войны?

– Не знаю, – осторожно высказался Скот, – но русская армия отступала почти до самой Москвы.

– Не вижу связи, – сказал я, – а при чем тут забавы Кутузова?