Оксана Ивченко - Сферы равновесия - Вашему папе волк не нужен?

Я оказалась в теплой пропаренной комнате, в самом центре стояла большая бадья с горячей водой, а в углу на стуле скромно сидела молодая девушка. Она была одета в длинное серое непримечательное платье, по верх которого был какой-то фартук. Девушка протирала им маленькое зеркальце. Увидев меня, «банщица» быстро спрятала его в карман.

– Простите госпожа, я вас не сразу заметила, простите, – она проговаривала слова очень быстро, нервничая.

– Да не страшно, и не госпожа я.

– Я приготовила ванну, мне приказали о вас позаботиться. Пожалуйста, раздевайтесь.

Мне неловко было делать это при ней, вообще сам процесс раздевания вызывал у меня ужасные ассоциации с прошлым, сын отчима заставлял меня снимать одежду перед ним, мелкий гадкий извращенец, хорошо, что изнасиловать не пытался. Преодолев свои комплексы, я сняла одежду и медленно села в бадью, горячая вода окутала мое тело, даруя успокоение и блаженство, откинув голову назад, я закрыла глаза. Никогда еще я не мылась вот так, с комфортом, не было ни времени, ни места, мы с мамой таскали воду из колодца, грели ее, мылись в тазу, вот и все купание. Иногда удавалось сходить на озеро ночью, чтоб никто не подсматривал. Невольно передо мной предстал образ матери, и песенка, которую она пела мне перед сном.

Ручку свою мне дай,

Я проведу тебя в мир сна.

Спи, милая, засыпай,

Я буду с тобой всегда.

Это были самые простые слова, но красивый родной голос делал их особенными. Дети думают, что родители будут рядом всегда, но реальность жестока и рано или поздно смерть приходит за каждым, даже если жизнь твоя длиться много веков. Разочарованно вздохнув от нахлынувших воспоминаний, я открыла глаза.

– Как тебя зовут?

– Я Корнелия, – скромно ответила девушка.

– Ты здесь работаешь?

– Я родилась в этом городе. И здесь работаю с тринадцати лет, прислугой, – Корнелия достала из большого кармана гребень и стала теребить его в руках.

– У вас прекрасный город, как он называется?

– Ташаринх, – она встала, обошла бадью и села за моей спиной, – госпожа, я расчешу ваши волосы, хорошо?

– Да, и я прошу, не называй меня госпожой, – служанка начала аккуратно водить гребнем по волосам, – скажи, вы живете вместе со жрецами, чем они здесь занимаются?

– Они живут здесь сотни лет и не говорят с нами о своих делах, только о том, что у них свое предназначение, а у нас свое. Мы им помогаем, выращиваем овощи и фрукты, ухаживаем за скотиной. Потом раз в неделю приносим еду в храм. Каждый день проводим совместные трапезы, обедаем. Они щедро платят за работу, поэтому живется не плохо, многие ни в чем не нуждаются. Приезжал как-то путник, он рассказывал нам о других городах. Говорил, что люди там сильно голодают и умирают от страшных болезней.

– Там, откуда я, так и есть. Наверное, где-то лучше, где-то хуже.

– А кто вы? Жрецы не сказали, но видимо они находят вас нужной, раз позволили остаться.

– Сама не знаю.

– Главный жрец ничего не делает просто так, – мы молчали несколько минут, я задумалась, действительно, чего они хотят от меня?

– У вас очень красивые и мягкие волосы, – сказала Корнелия, – а белые пряди придают загадочность.

Я дернулась.

– Что? Какие белые пряди?

– Ну, вот же, – не понимая моей реакции, сказала девушка,

– Дай зеркало, хочу посмотреть.

Она подбежала к тому углу, в котором сидела, когда я застала ее, сдернула полотно со стены, под ним было зеркало во весь рост. Я шагнула через борт бадьи, с тела стекала вода, из зеркальной глади на меня смотрела девушка с черными волосами, разбавленными серебряными локонами, темные глаза ее, казалось стали еще больше, из-за исхудавшего лица, прямой нос заострился. Вид был не самым свежим, из-за болезни, но все же это была я.

Закончив разглядывать себя в зеркале, я вернулась в ванну, нужно было основательно подойти к восстановлению своих сил, свежести лица и здорового тела.

– Погреюсь, когда еще представится такая возможность, – я грустно улыбнулась, Корнелия ответила мне тем же.

– У меня есть для вас послание от главного жреца, Форгас будет вас ждать в главном обеденном зале. Оставлю для вас кое-какую одежду, а то ваша совсем истрепалась, а теперь, извините, мне надо исполнить еще несколько поручений, – поклонилась и убежала.

Уходить я не спешила, сидела в воде, до тех пор, пока она сохраняла тепло, потом надела предоставленную мне рубаху неопределенного цвета, то ли серая, то ли зеленоватая. Заправила ее в черные тканевые брюки на шнурке, натянула сапоги, которые были чуть велики, но ходить можно. Сверху накинула балахон, потому что все это смотрелось удручающе. Моих охранников не было, и это не могло не радовать. Вышагивая, по уже знакомому коридору, за одной из дверей я услышала разговор, сначала хотела пройти мимо, потому что подслушивать чужие разговоры неприлично, но услышала, что речь идет обо мне и не удержалась, остановилась и прислушалась.