Сергей Леонтьев - Отмеченный Тьмой – 2. Игра Жнеца

Подготовка шла своим чередом, потихонькуприближаясь к завершению. К этому времени «Братство теней» подтянуло практически все свои силы, полностью оставив Восток. А чтобы не вызывать излишних подозрений, в среде наёмников разошёлся слух о предстоящем походе на Север, где наклёвывался богатый заказ. Слух вышел настолько достоверным, что часть Гильдии наёмников активно стала собираться в поход, в надежде урвать свой кусок пирога. К этому же времени в окрестностях ближайших селений и хуторов стали находить изувеченные трупы диких и домашних животных. Пошла молва о появлении «нечистой силы». Среди населения стала подниматься волна паники, приводящая, порой, к самосуду над чужаками или просто подозрительными личностями.

Всё усугубилось после того, как, вместе с трупами животных, стали находить изувеченные тела людей, которыми служили убиенные «братством» убийцы, насильники, разбойники и прочий лихой народ. Сведения о личностях, подходящих для «устранения», были в наличии у герцога Шеакандэра, как главы тайной полиции. Так или иначе, Инквизиция была вынуждена отреагировать и направить свои силы для выяснения обстоятельств происходящего и успокоения населения, а поскольку самым авторитетным являлся голос Самония, то и ему пришлось ехать тоже.

Всё шло согласно плана, за исключением одного Но —по плану Инквизиции. Вышедший на «Братство Теней» поверенный князя, был тайным агентом «богоугодных»… И в итоге, не смотря на все навыки, сноровку и опыт наймитов, они были практически разбиты, грамотно и тщательно подготовленной ловушкой. Инквизиция не поскупилась на эту «спецоперацию» и изрядно потратившись, они обрушили на «теней» всю свирепость Огня и силу Света. Выжили единицы, бежать и скрыться удалось ещё меньшему числу. Герцога Шеакандэра же уберегло два обстоятельства – пребывание на тот момент в замке князя и, данная им ранее, «кровная грамота» на служение.

Когда в приёмную князя вошёл Самоний, намереваясь доложить об успешном уничтожении крупной группы «нечистых» шпионов, данмер всё понял, но виду не подал. Хотя его разрывало изнутри на части от горечи утраты своих «братьев». В тот момент он еле сдерживал себя от порыва кинуться на Инквизитора, который, возможно, на это и рассчитывал, намереваясь сжечь последний мост и подчистить «хвосты». Всё понял и князь, который спустя полгода захворал от неизвестной болезни. Чего только не предпринимали лекари, но состояние его здоровья если не улучшалось, то оставалось всё таким же «пограничным».

Спустя некоторое время, пусть и негласно, но все ключевые решения в княжестве стали приниматься непосредственно Инквизитором. Солдаты, представляющие собой гораздо меньшую силу, чем служители «Света», опасались противиться его воле, а единственный наследник князя, убывший в поисках приключений, где-то затерялся, и связь с ним была утрачена уже несколько лет.

Ничего не смог предпринять и княжеский совет, который также опасался за своё дальнейшее сытое будущее при замке, решив действовать по принципу: «Король умер. Да здравствует король!». Народ же вынуждено молчал, хоть и ненавидел Инквизицию всеми фибрами своего тела. И если бы не «Святое писание», которое, по сути, являлось Высшим законом, гарантом соблюдения чести и достоинства, а по совместительству ещё и частью основных положений Инквизиции, то власть давно была бы захвачена «светлыми» без шума, пыли и в кратчайший срок. Правда такой поступок не воспринял бы народ, и осудили бы соседи, тем самым поставив крест на амбициях Святой Инквизиции, которые простирались намного дальше границ княжества Вудлен.

Даннаягерцогом «кровная на служение», с одной стороны, спасла Шеакандэра, которого нельзя было лишить жизни, пока жив тот, кому он присягнул, с другой стороны, стала его «тюрьмой», попав в руки Самония, ставшего фактически наместником князя. Кровь данмера на бумаге не позволяла тому бесследно исчезнуть, а клятва обязывала служить. Так он и стал «агентом» Инквизиции, основная задача которого заключалась в выявлении «тёмных», чувствие которых являлось его родовой особенностью, и передача информации об этом в нужные руки и уши. Даже покончить жизнь самоубийством, он не имел морального права, тем самым бросая тень на свой род и пороча имя предков. Существование данмера превратилось в ежедневную мучительную пытку, куда также относилась унизительная работа лавочником по продаже свитков. Каждый день он проживал с надеждой на отмщение.