Андрей Бочко - «Серп и Молот – Карачарово», или Ничего подобного

– Привет.

– Привет.

– Ну вот…

– Что «вот»?

– Вот. Явился.

– Вижу. Ниц падать? Чо ржёшь, заходи. Нечего соседей хохотом своим. Неземным… Им и так несладко со мной. Башмаки снимай. Тапки вот. Крылья на крючочек повесь. Дождь на дворе, закапаешь всё.

– Каки-ие крылья? Что за архаизмы? Ты ж образованный человек! И потом. Харош (не ошибка! Просто филологам хотел радость доставить…) дурака валять! Мистику тут для пионэров развёл… Сам же всё это и пишешь сейчас! Не стыдно?

– Ну ладно, ладно… Чо ты сразу… Ну занесло слегка. А с другой стороны, крылья – это же!.. Это же…

– Не гони. Критик какой, может, и купится, а вот нормальный читатель… Так! Ты што? Правда о критиках подумал, када эт вот, про крылья?!

– Да не… Я, знаешь, в детстве делал планер. Настоящий, рукотворный (не то что некоторые… уворачивайся потом… Шучу-шучу! Спасибо, конечно! Вот щас не шучу! Ну правда, небось и не было бы меня… Кто бы тогда всё вот это дописывал? А? А тебя кто бы настоящего такого придумал? Впрочем, чой-та я… Тоже ведь не руками меня эта… Всё! Закрыли тему!), с наборным крылом и т. п. Нервюры… Слышь, слово какое? То-то… У вас-то, поди, за нервюры и слыхом не слыхивали… Так вот. Сделал! И пошёл пускать. А он тяжё-ё-ё-ёлый! Иду и думаю: ну вот как тяжесть эта может чо-та там летать? Друзья со мной идут в предвкушении, а я такой – в облаке паники и улыбаюсь, как дурак… Но виду не подаю, не. Вот. Дошли до поля футбольного (пионерский лагерь, футбольное поле, а вокруг деревья плотно), взял, значит, я этот рюкзак с кирпича… ой… планер этот, поднял над головой, закрыл глаза и толкнул его, родимого, вперёд. Несильно толкнул. Почти и не толкнул, можно сказать. Да. Не толкнул. Чуть направил вперёд. Не толкнул… Проходит секунды три. Ничего. Я тогда глаза открыл и вижу: ПЛЫВЁТ ПО ВОЗДУХУ ПТИЦА МОЯ! МЕДЛЕННО-МЕДЛЕННО! РОВНО-РОВНО! Не снижаясь ни капельки! Поле, конечно, хоть и футбольное, а границы свои всё же имеет, да. А жаль… Там же деревья за полем! Оно ж со всех сторон в деревьях! Так что планер мой преспокойно втыкается в одно из них. Причём на той же почти высоте, что и запускал я его. Так кончилось моё детство. Не-не! Никакого пафоса! Во-первых, время пришло. Да и планер покалеченный надо было забирать и на реанимацию. А реанимация, знаешь, что такое? То-то. Эт вам не… Короче: реанимация детям не игрушка! Ну и всё! Детство осталось над полем летать. Кстати. Недавно был в тех местах. До сих пор летает! Своими глазами видел! А ты мне про критиков каких-то… Дурак.

– Ну, извини. Я ж не знал… И потом. Мы же про «смысл жизни» должны, а ты – крылья… Хочешь, я ща любые крылья! Да хоть… Да хоть с изменяемой геометрией! Да хоть автомобильные! О! Улыбнулся! Автомобильные, да? Ты как насчёт «Роллс-Ройса»? А ты думал, один такой весёлый… Ну что? Чай-то будем пить? Или поминки по детству продолжим? Я вообще-то по делу к тебе.

– Ну конечно… Так-то по-дружески вас не дозовёс-си… «По делу» он… Эх… Тебе с лимоном? Сахар класть?

– Да нужен мне твой чай! Две ложечки, пожалуйста. Лимончик, конечно…

– Что за «дело» -то?

– Ничо се ты эта… Я аж растерялся. «Милая моя» (с). Ты у меня спрашиваешь?! Сам же всё эта вот пишет и сам же и спрашивает.

– А зачем же ты тогда ко мне-то?

– Так ты написал, я и эта… Видали перца! Сам же меня персонажем своим описывает вовсю, а сам же и морду воротит потом. Ничему меня, вишь ты, жизнь не учит. Так ему и этого мало! Он ещё и, про чего не знает ни бельмеса, рассуждает! «После жизни» у него, понимаешь… Ты-то откуда знаешь?! Да так точно всё… Шпиён не иначе. Переполошил всех там… Лыбится стоит. Очень мило… Ты давай не увиливай! Ты автор, ты и пиши. (У тебя руль, ты и сворачивай.) Сам и придумай, чо я к тебе… И потом. Честно тебе скажу. Ты же не один про нас… ага… И до тебя было-перебыло, и потом… ну это ты сам и увидишь. ПОТОМ. Так что с уникальностью в вопросе выбора темы (любой, кстати) ты уж точно не первопроходец ничиво. Но вот выверты твои… От тебя же чего угодно можно ждать! Вона ты чо с крыльями моими! Взял и растворил их, паразит, над футбольным полем в пионерском лагере! Доколе?! Оп… Извини… Ну ладно. Не обижайся. Давай, что там дальше-то?!

Чаепитие определяет сознание. Потом догоняет и ещё определяет…

Ушёл. Обиделся, ага… Гландело, я прямо из кожи вылез почти весь в стараниях своих рассказать ему, «чо там дальше»… Но ведь врать-то не обучен, вон какая беда моя… А он прям взвился и требует! «Говори, – орёт, – колись! Я ж, – грит, – не игрушка, хоть и придуман весь!»