Арсений Волощук - Кожа и чешуя. С чего начинается Деликатес

Вот он, тот самый лес, по которому, если её не спохватятся, придётся потом бежать ей из драконьего логова со всеми удобствами. В эту сторону или в другую бежать? Какие звери тут водятся? Как тут с голоду не умереть? Как ноги не поранить о колючки и камни? Ноги очень в пути нужны, нужнее головы даже. Как ночью спать, чтобы тебя не сожрали? Эх, жаль, сандалии ещё не доделала! Баба ступала босяком осторожно, чтоб ценные для побега ноги не сбить. Лес вокруг стоял всё тот же: добрый, светлый, тихий. Лишь птичий щебет да ветра шёпот в верхушках сосен, но они и есть та самая лучшая на свете тишина, в которой хочется быть и быть.

Наверное, рядом с драконами никто большой и хищный селиться не станет: великоваты соперники, сожрут любого такого соседа. Видела Баба козлов горных на скалах, видела змей под камнями, видела барсуков в норах и белок на соснах. Иглы опавшие устилают землю. Приноровилась по ним идти: если правильно, будто по битому стеклу, ступать – нежно, всей стопой – то как по ковру идёшь.

Чем ближе подходила Баба к дому Гоши-таксиста, тем меньше ей хотелось туда приближаться: писк, визг, возня неслись с той стороны, где должна была быть Гошина нора, а это уже совсем не тишина. Скоро жилище Гоши показалось. Над входом нависала плита, подпёртая камнями вместо колонн. Перед крыльцом большущая, как стадион, площадка без деревьев, с каменными сооружениями, похожими на полигон для подготовки спецотрядов: лестницы, полосы препятствий, скалы-домики. По площадке носился столб пыли, издающий писки-визги. Он периодически ударялся об одно из таких препятствий, верещал ещё больше и продолжал броуновское движение. Неужели этот Гоша такой странный неуёмный?..

– Простите, а могу я лицезреть Гошу-таксиста? – крикнула Баба в сторону столба.

Столб сначала замер, потом распался на семь тёмных шаров разного размера, которые, в свою очередь, превратились в маленьких одноголовых дракончиков. Детишки обступили Бабу и принялись молча её рассматривать. Один из них, самый большой, почти с неё ростом, явно постарше других, со знанием дела заявил:

– Человек!

Остальные малыши, ростом ей ниже пояса, хором загалдели: «Человек! Человек! Человек!», кто удивлённо, кто восторженно, кто зло.

«Милые какие! И почему потом из них такие отвратины бородавчатые, как мой Дракон, вырастают?» – подумала Баба и спросила:

– Детки, а папка ваш где?

Невоспитанные детки проигнорировали её вопрос, словно его и не было. Самый маленький дракончик уточнил у старшего брата:

– Человечина ням-ням?

– Ням-ням нельзя, выдерут, – ответил старший с видом знатока.

– А что можно? – расстроился малыш.

– Играть можно, – ответил знаток не задумываясь.

– Игрушка! Моя! Кукла! – завопил малыш, обхватил Бабу хвостом и потащил к себе.

– Нет, моя! – завопил дракоша постарше, схватился зубами за рукав и потащил в другую сторону.

– Нет, моя! Моя! – верещали милые дракончики и тянули бедную, распластанную в пыли Бабу каждый в свою сторону.

«Лучше б меня конём задавило, чем драконами порвёт», – подумала Баба и принялась истошно голосить: «Помогите!!!» в надежде, что дома есть более вменяемые и не глухие взрослые. Скоро на крыльце показался дракон, вернее, дракониха. Люди видели и рисовали всегда драконов только мужского пола (драконихам не положен такой стресс, как с людьми дела иметь), но Баба сразу догадалась, что перед ней одноглавая драконья самка. Кокетливый взгляд, оказывается, и у драконов бывает: глаза подведены углём, ресницы из лепестков наклеены. Часть чешуи на теле была явно сведена, оставив на шкуре бугристые узоры в виде экзотических цветов. Больно, наверное, но чего настоящая баба (пусть даже и дракониха) для красоты не вытерпит. Педикюр аккуратный на страшенных «птичьих» лапах и, что удивительно, – губы! Накачанные чем-то, неестественные губы, из-под которых свисают бахромой брылы. Клыки не торчат, как у мужиков, но зубки под всем этим всё равно острые, драконьи, хотя и подточенные, и отбеленные. И самое главное: венчают всё это прикреплённые на макушку перья какой-то неизвестной жёлтой птицы. Баба примерно такое чудо однажды среди людей видела: в цветастых лосинах у винной лавки, пьянющее и тоже с перьями. Но тут не попривередничаешь: неважно, кто тебя спасёт от растерзания дракошами, хоть пугало огородное, главное – выживший результат.

– Дети, оставьте это немедленно! Что вы там схватили?

– Игрушка моя! – заревел малыш, бросился к матери, упёрся ей в полосатое пузо носом, рыдал, показывал крыльями на оставшуюся шестёрку и уверял, что «игрушка его, а они забрали и не отдают».