Любовь Макаревич: Заходите за хорошим настроением!

В фильмах того времени разброс профессий был невелик: ты либо врач, либо физик-ядерщик, либо мушкетер короля. Профессии веб-дизайнера, маркетолога и элитной проститутки были еще не на слуху. Иначе я бы тут же подписалась.

Страсть к археологии накрыла меня лет в тринадцать. Исходником послужил научпоп про подводную археологию и берестяные грамоты в Великом Новгороде.

Сюжета не помню, но главную девушку звали Заряна. И я сразу стала Заряной. Подводно-надводным археологом. Истинно славянской красавицей. А когда тебя зовут Заряна, ты в социологи не метишь. Заряны так низко не летают!

Я себе как представляла: плыву я с аквалангом по морю, а там подводная пещера, а в пещере скелет! А рядом рукопись, как в последний день Атлантиды двоим повезло. Они очень любили друг друга. Но кругом было неравенство и угнетение масс. И все утонули. А сокровища остались. Я набираю полные пригоршни, а кругом фашисты! И я кидаю бутылку в фашистский танк. Он загорается, и наши победили, ура!

Много лет спустя посмотрела Индиану Джонса и поняла, что Бил Гейтс еще тогда чипировал мне мозг. И нагло скоммуниздил мои идеи. Выкатить бы ему счет за моральный ущерб, да возиться не хочется!

А суровая проза жизни наповал убила мой энтузиазм. Оказалось, что на раскопе работают не кайлом, а кисточками. Штэ?! Живут в пустыне, собирают черепки и едят сусликов. Чиво?! А перед тем, как нырять за золотом, придется учиться, а потом поступать в университет на истфак. Да ну нах! Наука история в те времена нагоняла на меня черную тоску. Ибо была исключительно историей нашей, буэ! родной партии. Вот так и разбилась мечта. Не судьба, знать.

И тогда я снова переквалифицировалась. И решила стать учителем немецкого, сыщиком и Штирлицем. Одна из моих мечт осуществилась. Угадайте, какая?

Моя семья хочет меня погубить.

Дролечка и сынуля просто спят и видят снова посадить меня за руль. Они, знаете ли, считают, что если у меня есть права, двадцать лет водительского стажа и машина, то я просто обязана на ней ездить. А я нахально пользуюсь маршруткой.

По-моему, моим мужикам просто надоело меня катать, и они тайком проводят конкурс, кто из них больше не любит маму.

В моей милой маленькой Краславе дорога редко разделяется на две полосы. И обе они всегда пустые. Перестраивайся не хочу! Я и ездила смелая и умелая. Как Шумахер.

Хотя не исключен вариант, что жители города заранее прятали с моего пути ценное имущество и детей. Возможно также, что другие водилы издалека узнавали мою машину и всегда уступали мне дорогу. Невзирая на знаки.

Приехав в Ригу, я резко поумнела и поняла, что классическая обезьяна с гранатой по сравнению со мной – просто водитель асс. Да, я таки умею переключать рычаги и хорошо ругаюсь матом, а вот ездить без жертв и разрушений – не умею. О моем искусстве парковки лучше вообще промолчу. У машины сзади руль не приделан. Так что, увольте-с.

А главное, кому оно тут надо? Еду я себе в маршрутке и этим спасаю жизни людей, которые непременно погибли бы, если бы я была за рулем! Нас в Латвии и так немного осталось. Нечего тут геноцид устраивать. Ну и у меня есть теперь шанс помереть не в тюрьме, а в своей постели.

Еще плюс, что, будучи не-шоферкой, я на остановке могу писать свои тексты в телефон. Это великие писатели ваяют нетленку исключительно за столом. Мы, невеликие, пишем, где попало. И соединяем приятное с бесполезным.

А если я опять сяду за руль, так и совсем мой блог захиреет. И так-то не цветет. Впрочем, моя семья меня все-равно не читает. А если и читает, то одобрения от них фиг дождешься. Хмыкают только.

За что им от меня и ответочка: но пасаран! (Ergo, идите на хрен, мужики!) Не сяду я за руль. Будете вы меня и дальше катать, никуда не денетесь!

Бабушка-врач, а мать-алкоголичка – тоже сочетание не айс. По себе знаю.

Была у нас в школе аккредитация: проверки, уроки показушные, все дела. Из-за этой веселухи я работала сутками, плохо спала и много орала. А вечером налью себе полбокала сухого красного, и как-то меня – раз! – и отпустит. И иду я снова работать, изобретать свежую педагогическую мысль.

А мать моя, бабушка, – старый врач. Она с осуждением наблюдала мои пьяные оргии да и высказала: «Что-то ты, голубушка, слишком много пьешь! А женский алкоголизм не лечится». И муж мой, предатель, ей поддакнул и головой кивнул горестно. Как будто это не он каждые выходные по бутылке пива глушит!