Александр Тринитатский - Цирк – это навсегда?

–– Спасибо, Джо. Я уже понял.

Троица у костра продолжила поедать кукурузу в тишине, но тишина длилась не долго.

–– Эл, раз уж Ник завел об этом речь, – задумчиво проговорил Джо – я тут подумал, а не разнообразить ли нам номер? Не то, чтобы он был плох, но я хочу добавить ему зрелищности.

Эл вопросительно и с подозрением посмотрел на веселого Джо.

–– Скажем, ты мог бы прыгнуть через горящий обруч, убегая от меня, и слегка загореться. Вот смеху-то будет!

По выражению лица грустного Эла стало понятно, что идея прыгать через обруч и слегка загореться его не очень-то воодушевляет. Даже напротив – изрядно пугает. Эл лихорадочно обдумывал, как бы возразить Джо, когда его взгляд внезапно упал на расположенный поблизости театральный фургон.

–– Мне нужен не просто какой-то там номер! Мне нужна слава! – развивал меж тем свою мысль Джо. – Я не собираюсь всю жизнь таскаться с этим цирком по захолустью, развлекая деревенщин, как какое-нибудь ничтожество! – Джо многозначительно посмотрел в сторону Ника – Нас, Эл, ждет Центральный манеж!

–– Джо! Посмотри! Мне кажется или этот вагончик напоминает тот, который мы бросили в пустыне?! – внезапно прервал его Грустный Эл.

Циркачи внимательно посмотрели на припаркованную возле них повозку лицедеев, на которой красовалась надпись "театр Мефисто", выведенная крупными размашистыми буквами в вензелях. Повозка и правда была похожа на то самое транспортное средство, оставленное бродячим цирком во время бури из-за сломанной рессоры. Только это выглядело целым, заново окрашенным и практически новым.

–– Он! Он! – обрадовался конферансье Ник – Вот и следы от метательных ножей!

–– Во ворюги! – восхитился веселый Джо, который тут же, к облегчению Эла, напрочь забыл о теме разговора. – Ну сейчас мы им устроим!

С этими словами Джо покинул место у костра, нырнув в свою кибитку, и вылез оттуда с ведерком краски для грима и кистью. Подхихикивая, злой Джо замазал красную надпись "театр Мефисто" белым цветом, а поверх нее безграмотно намалевал черной фразу "Цырк – наш!".

–– Представляю, какое завтра будет веселье. – предвкушал провокатор Джо.

Жорж Мельес, создание кино и копатель (краткое отступление в историю Межгородья)

"А что, если?.." – тот самый вопрос, из-за которого происходят все открытия, нелепые случайности и неприятности: от малых до великих. Возьмем, к примеру, ребенка семи лет. Худого, чумазого, слегка голодного и очень любопытного. Ребёнка зовут Жорж, он сидит на корточках в своих коротких грязных штанишках, удерживаемых подтяжками через голые плечи, обутый в старые и не по размеру огромные башмаки брата, в которых он выглядит комично и нелепо. Но главное – Жорж уже задается вопросом: "а что, если?" и тыкает палкой в трухлявый пень с гнездом шершней внутри…

А вот уже двадцатилетний юноша Жорж работает инженером в театре и создает машинерию для смены декораций на сцене. У него уже вовсю растут усы, но пресловутый вопрос "а что, если?" по-прежнему преследует его. Как-то, перелистывая альбом художника с эскизами костюмов для пьесы, юный Жорж замечает, что если делать это достаточно быстро, то статичные картинки начинают оживать и двигаться. "А что, если?.." – задумывается Мельес и начинает экспериментировать с фотографиями одного и того же объекта, а, затем, и просто с проявленной плёнкой, перфорированной по краям и заправленной в специальный аппарат, подсвечивающий ее изнутри при проецировании на экран. Так в Межгородье появилось кино и первый кинематографист – Жорж Мельес. Примерно за шестьдесят лет до всех описываемых в истории событий.

Прошло еще двадцать лет и ещё множество "а что, если?..". Уже произошло и «внезапное падение сов», а у власти уже находился бургомистр Маг Дональд и его клоуны. Что до Жоржа Мельеса – он просто продолжал заниматься своим делом, обзавелся острой бородкой в дополнение к пышным усам и даже начал седеть. За двадцать лет с момента изобретения кино, Жорж стал самым узнаваемым и почитаемым в Кирк-тауне инженером, автором огромного количества фильмов и технических открытий, а, так же, сумасшедшим создателем причудливых машин.

"А что, если мир не плоский манеж, накрытый шатром неба, как считают одни, и вовсе не представляет собой мыльный пузырь, внутри которого мы все живем, как полагают другие?" – размышлял инженер Мельес, который был, к тому же, немного философ, ибо талантливый человек, как известно, талантлив во всем. "А что, если мир, это полый изнутри шар, а мы все живем на его поверхности? Тогда что может быть внутри этого шара?".