Сергей Невраев - Полоса разгона

Рыцари без страха и упрека какое-то время покорно скучали. По протоколу мало что из развлечений было им доступно во время несения вахты, разве что телевизор, но и тот в исключительно беззвучном режиме. Потом всё ж они подобтерлись, подосвоились и подоборзели по обстановке. Настал момент, когда Плесканьяк расслабленно потянулся и со скабрезным улыбасиком извлек из-за пазухи колоду карт. Тут же Наливуа встречно осклабился не менее двусмысленно и вытянул из-за спины на всю недолгу притаившийся там за-под поясным ремнем пузырь вполне доброкачественного горячительного. Далеко не постная улыбчивость сослуживцев с неизбежностью передалась и пустопорожнему Захорошару, одобрительно закивавшему из-за довлеющей ему вполне шаровитости в ответ на дружески предложенные соблазны.

Пока жизнь привратников полным ходом налаживалась, Зора Астраловна с нескрываемой задумчивостью перебирала кое-что ни попадя из числа своих несметных сокровищ. Пособляла ей в этом занятии ее камеристка и компаньонка по имени Шаккалю, способная легко а и как нечего делать ворочать кофры и саквояжи с баулами своими трансгендерными ручищами. Начало тому занятию положила россыпь амулетов, испещренных загадочными письменами, кодами и рунами и большей частью имевших вид продырявленных медальонов а ля Калиостро, потому что именно такая форма позволяла пропускать сквозь них незначительные предметы с целью колдовского воздействия на их то внешнюю видимость, а то и внутреннюю сущность если что. Мадам поводила над ними руками, то ли творя ворожбу, как это могло кое кому-нибудь показаться, то ли попросту и без излишне серьезных намерений провозбуждая в тактильной памяти ощущения, ткущиеся у кончиков пальцев и положительно подтягивающиеся за ощупыванием рельефной гравировки.

Затем последовала россыпь самоцветов как полудрагоценного, так и драгоценного достоинства, каковое различие таяло перед дарованным всем им поровну предрасположением к чувственным до волшебства эффектам воздействия, причем у каждого в своем роде в полном согласии с зодиакальной привязкой. Хотя среди них и попадались натуральные камни, в основном это были синтетические кристаллы, притом взращенные алхимагами Ордена глобальеров одним одинаково затейливым образом вокруг крупиц зеркальной амальгамы, затаенных в их кристальных сердцевинах и так сообщающих им помимо обычной способности светопреломления неотъемлемо присущее зеркалам свойство отображать в обманчивом удвоении единственно сущее окружающее. Так что каждый из бесподобных кристаллов являл собой миниатюрное зеркало мира, преисполненного и преображенного игрой преломленного света.

Усладившись перебором камней, самоудовлетворенная мадам Зора велела Шаккалю подать ей чудесную нефритовую шкатулку а-ля Сен-Жермен, где сохранялась обычно коллекция ее самоцветов, чтобы собственноручно уложить их все без разбору в нее обратно. Шкатулка, сама по себе примечательная, когда-то была изготовлена в лучших традициях тибетского индастриала вполне возможно и самыми непальскими, что на есть, камнерезами с выполнением на всех ее гранях резных изображений сакрально-мистических опознаков. Тут присутствовали: скрюченный в священной муке индусский уроборос Шеша, не без всепроникающего змеевидства стилизованный под Тойфелеву башню арабский Алиф, пронзенный стрелой и зажавший в жадной пасти яблоко всезнания Калиостровский опять и снова змей, и, наконец, египтянский коптанх-ниломер, усложненный навороченной формой строенного Т, а еще увенчанный нимбом и сплошь увитый змейками Клеопатры. Весь этот змеюшник впоследствии был контрастно дополнен уже умельцами-глобальерами, двусторонне вытравившими модерновый всеобраз Мандельброта, как на крышке, так и на днище шкатулки.

Более того, шкатулочка была еще и с секретом, раскрыть который, не постеснявшись присутствия мадамочки Шаккалю, как раз собиралась княжна. Перед тем просто так на всякий случай решила она проверить тайник, растворяющийся одновременным нажатием двух кнопок, утопленных в днище шкатулки по боковым краешкам мандельбротова всеобраза. Выполнив задачу нескромного открытия, мадам Зора обмерла и похолодела от нахлынувшего ужаса. Тайник был пуст…

Сторожевые рыцари как раз собирались опрокинуть по очередной чарочке, когда донесшийся до них дико женский визг из оберегаемого ими будуара переполошил их до такой степени, что от неожиданности они расплескали всю увеселительную жидкость и на себя и на разложенные по столешнице игральные карты, а следом пали и сами чарки. Со всех сбившись нетрезвых ног, рванула шатко-валкая троица к запертым наглухо дверям, ведущим к месту внезапного происшествия, и принялась отчаянно в них колошматить, пока зареванная мадамочка Шаккалю не отворила им, впустив охранников, куда им так срочно понадобилось.