Дмитрий Гарашкин - Гарашкина Контора

Свой образ он умело дополнял розовыми джинсами и ядовито-желтым пальто. Для придания ещё больших смыслов, ему не хватало лишь немного алой помады.

«Просто чудо!», – думал я. Просто чудо, как бесит, но мое второе имя – толерантность, если нет выбора.

На какое время он будет сожительствовать со мной, не уточнялось. Через неделю я привык и адаптировался.

Единственное, что меня продолжало бесить, так это то, что он постоянно разговаривал по телефону на громкой связи, а я должен был быть невинным слушателем этих важных разговоров.

Свое житие в тот момент я прозвал как «шум водопада в телефонной будке». Водопад частенько перебивался его загадочной манерой речи – с растягиванием гласных в словах.

Слово «Роскошно!» повторял он так часто, что даже я стал осознавать, что мы и вправду живем роскошно! Роскошь была везде и повсюду. В виде обоев и сантехники из 70-х и замусоленного дивана.

«Ну, роскошь же! Как-никак – винтаж!»

Тем временем у молодоженов начался медовый месяц, о чем я узнал самым первым, поскольку меня от их совместного рая отделяла лишь общая стена и перегородка между балконами.

Балкон, судя по всему, у них был самым любимым местом. Там они любили делать всё. Курить, принимать гостей, выпивать и жёстко трахаться, открыв предварительно все окна, ну, чтобы шумоизоляция не помешала нам разделить их радость соития.

А порево было очень громким, эмоциональным и местами пугающим.

Сижу вот я на кухне, пельмени кушаю, а тут бац – и оргазмирующие крики с выкриками мата, визгом и рыками самоотверженного самца.

К этому я тоже довольно быстро привык, представив, что я просто живу рядом с порностудией.

Ровно через месяц, как и положено, их медовый подошел к концу. Несмотря на то, что уже никто больше не трахался на балконе, скучать нам по-прежнему не удавалось. Ведь их бывшая порностудия превратилась в филиал «Дома-2».

Налюбившись физически, они приступили к громкой стройке отношений в целом.

Теперь, жуя пельмени на кухне, я слушал просто любовный триллер. Причем молодая супруга кричала на благоверного так, как будто явно обладала бессмертием.

Её вопли было слышно значительно громче, чем её смертного мужа, а по интонациям она ещё и доминировала.

– Дай сюда телефон, сука!

– Пусть тебе твоя мамаша дает!

Далее обычно следовал сплошной грохот, из которого опознать можно было только бьющуюся посуду и удары в стену.

По времени это занимало 40–45 минут и всегда заканчивалось мощным хлопком двери уходящего из дома самца. Это был финальный аккорд, после которого могли последовать только синхронные аплодисменты всех слушателей нашего дома.

Осознав, что все мы снова привыкли к их реалити, сценарий событий стал постепенно меняться.

В очередной скандал муженёк с воплями вышвырнул плазменный телевизор прямо с балкона.

Из их криков я узнал, что самец тащит по квартире еще и холодильник, для того чтобы и его с балкона выкинуть. Мол, все нахер, только бы этой твари ничего не досталось.

Все жители нашего дома, и даже двора, ничего не видели, не слышали и против того, что в цветочную клумбу воткнулась плазма, не возражали.

Даже вездесущие бабки с лавочки ничего об этом не говорили. Сплошной Стокгольмский синдром и полная амнезия накрыли наш двор плотным колпаком.

Наступила весна, и соседка сменила свой берет с зимнего на весенний, что я заметил, пока ехал с ней в лифте.

Загадочно поздоровавшись со мной, она сказала:

– Вы когда весь этот, извините, свой срач уберете? Весь подъезд нам засрали своими конфетти. Чтобы завтра всё было убрано или я участковому позвоню.

– А я-то тут, причём? Это вам молодожены из 79-й квартиры засрали! К ним и обращайтесь!

К молодожёнам соседка решила не обращаться со своими претензиями. Решила лишний раз не рисковать своей головой. Все мы знаем, что голову надо беречь, особенно если она для того, чтобы на ней берет носить.

Но с этого момента она демонстративно перестала здороваться и в лифт со мной не заходила, принципиально дожидаясь другой.

Семейство поросячьих вообще предпочитало меня только игнорировать.

– Добрый день!

А в ответ – тишина, и даже «хрю-хрю» не слышно, но неожиданно ситуация изменилась. Выйдя утром из квартиры, я столкнулся с Папой и Сыном.

Увидев меня, отец прикрыл глаза сыну рукой и не убирал её, пока я не прошел мимо.

Я вообще не понял, что это было, и просто похихикал над этим, спускаясь в лифте. И только потом, услышав очередной разговор племянника по телефону, наконец-то допер, что случилось.