Олег Синельник - Мандрапапупа, или Тропами падших комет. Криптоапокриф северо-украинской традиции Непонятного

Схватив справочник, Гога тут же нашёл нужный номер телефона. В кабинете директора гостиницы раздался звонок.

– Чего раскорячился, болван? Запри матню! – пророкотал из трубки незнакомый голос. На лице хозяина кабинета отразился ужас. Кто?! Откуда!? Как узнал?!

Ещё пару раз там же, в кабинете художника, происходили аналогичные сходки – в ожидании повода, чтобы вновь разыграть незадачливого директора. И на третий вечер дождались.

В окне напротив вспыхнул свет, лоснящийся толстячок открыл сейф, достал бутылку вина и стакан. Налив до краёв, он поднёс живительную влагу ко рту и даже зажмурился в предвкушении долгожданной прелести первого глотка.

Тишину взорвал резкий звонок телефона, от которого директорская рука нервно дёрнулась, оросив вином белоснежную рубашку и дефицитный итальянский галстук, подаренный любовницей на день ангела, совпавший с годовщиной их совместного отдыха в областном профилактории «Бегач».

– Опять бухаришь в одно рыло? Почему не позвал друзей, мудозвон? – спросил из трубки грозный бас Стожара.

Хозяин кабинета удивлённо огляделся по сторонам. И тут до него наконец-то дошло. Он повернулся к тёмному редакционному окну, погрозил кулаком невидимым шутникам и демонстративно осушил свой стакан.

Это лишь одна из множества историй, подтверждаемая участвовавшими в ней работниками редакции. А всевозможных домыслов и слухов, один удивительнее другого, витавших вокруг этой колоритной личности, было столько, что теперь, спустя несколько десятилетий, уже не представляется возможным отделить правду от вымысла. А хотелось бы попробовать. Но вот проблема: как проверить факты на достоверность? Одни участники тех событий спились и умерли, другие эмигрировали и следы их затерялись в каменных джунглях.

Доподлинно известно, что с 60-х годов Гога был близко знаком со многими из когорты властителей дум своего поколения. Он регулярно навещал этих людей в Москве, Ленинграде, Киеве, Одессе, вёл с ними переписку, созванивался. Иногда они приезжали к нему в Чернигов. Но такие визиты Стожар почему-то никогда не афишировал. Когда один из его близких друзей, журналист Максим Борисыч однажды попытался узнать больше положенного, Григорий его попросту отбрил:

– Кого видел, меня что ли? С кем, говоришь?.. А-а… Кроме тебя кто ещё видел?.. Понятно… Ну, были и уехали… Чего приезжали? А чёрт их знает, этих москвичей…

Так в чём же заключалась его загадка?

Он был одним из столпов черниговской богемы. Родился в один день с Леонардо да Винчи, но с разницей в 500 лет. Неудержимый, могучий, бескомпромиссный, остроумный, саркастичный, грубый, гордый и в то же время – добрый, ранимый, сентиментальный, отзывчивый, заботливый, щедрый, искренний.

Его одноклассники рассказывали мне, что уже со школьных лет Гриша не боялся отстаивать право на свободу проявления своей бурной натуры. Впоследствии он демонстративно реализовывал это право, дерзко ведя себя на допросах в КГБ, куда его неоднократно вызывали (а, случалось, доставляли насильно) то в связи с его резкими высказываниями в адрес кремлёвских властителей, то за участие в прогремевшей на весь мир «Бульдозерной выставке», то из-за неофициальных экспозиций его работ, устраиваемых в Москве сотрудниками зарубежных посольств – капиталисты, кстати сказать, чуть ли не оптом брали у Стожара сотни листов его шикарной графики. У провинциальных канцелярских крыс была также масса претензий по поводу его контактов с различными столичными знаменитостями: от опальных художников и подозрительных мистиков до диссидентов и представителей дипкорпуса…

Однако, по мере погружения в тему и обнаружения новых загадок возникает всё больше вопросов, на многие из которых нет ответов.

Например, почему мало кому известный в московской художественной тусовке Стожар дружил как с официально признанными всесоюзными величинами, вроде Шпаликова и Шукшина, так и с грандами советского арт-подполья? С какой целью они приезжали к нему в Чернигов? И для чего он ездил к ним в белокаменную и северную столицы? Почему он скрывал факты таких визитов даже от самых близких своих друзей?

А ведь во время таких визитов, да и после них, случались любопытные переплетения судьбоносных параллелей…

60-е годы прошлого века. Молодой художник, любимец богемы и лихой гуляка Гога Стожар отправляется в Москву, проведать своего приятеля – поэта Боба Банника, который учится в Литературном институте им. Горького. Банник уже стал притчей во языцех благодаря своему творению, написанному в апреле 65-го по просьбе классика советской поэзии Александра Твардовского, на литинститутском семинаре которого оно было единственный раз публично зачитано. Впрочем, даже посвящение 30-летию Победы не спасло сей опус от забвения на целых полвека…