Олег Синельник - Мандрапапупа, или Тропами падших комет. Криптоапокриф северо-украинской традиции Непонятного

Ранним утром 14 апреля я зашёл поздравить наставника с Днём рождения, надеясь застать титана и Прометея нашего андеграунда ещё тёплым до того как в мастерскую нагрянут его кореша – ветераны незримой армии Диониса, чёрные полковники Запойно-Убойных Сил, – и нанесут непоправимый удар вежливости в область коллективно-бессознательного архетипа прометеевой печени.

Григорий Макарыч оказался теплее, чем предполагалось, ибо отмечать начал загодя. Впрочем, в его облике и поведении, как всегда, никаких перемен заметно не было. Лишь спиритуозные миазмы, исходившие в то утро от мастера, пропитывавшие мастерскую и прилегающее к ней пространство коридора, электризировали атмосферу духом надвигающегося праздника.

Я вручил ему подарок – специально к сегодняшнему дню нарисованную в примитивистской манере картинку «Пир пяти мастеров». На её создание меня вдохновили слова человека, с которым уважаемому читателю вскоре предстоит познакомиться ближе. Друзья звали его Дуда и вот каким мнением он с ними однажды поделился:

– Если бы меня спросили, как я представляю себе идеальную жизнь, я бы ответил, что за меня всё давно придумал Нико Пиросмани. Он сказал, что представляет себе город типа Тифлиса, в центре которого стоит стол длиной примерно в километр. Причём еда и напитки на нем никогда не иссякают – ни днём, ни ночью. За столом сидят лучшие люди своего времени. И все пьют, закусывают и философствуют. Время от времени кто-то отправляется либо спать – благо кровати стоят рядом, либо творить – благо мольберты с чистыми холстами тоже стоят наготове. Порисовал, поспал – будь добр снова за стол, включайся в общую мистерию созидания. И так бесконечно…

Мой наставник почтительно принял пикчу, а рассмотрев повнимательней даже пожал руку. Его впечатлил расклад символов: стоящий где-то на природе длинный стол, за которым мастера то ли что-то празднуют, то ли проводят некий ритуал; на белой скатерти лежит здоровенная рыбина; под столом, как страж, притаился лохматый чёрный кот; в ночном небе пролетает комета; по краям композицию обрамляет раскрытый занавес, благодаря которому всё происходящее кажется театральной постановкой среди декораций. Ещё Стожару понравилось, что я изобразил сидящих с нами за столом дядю Яшу Беркута (тогда ещё живого) и покойного Максима Борисыча да плюс родившегося в один с Анисимычем день Леонардо да Винчи, который получился похож на «черниговского Диогена» Ярослава Брыкина.

Водрузив картинку на видное место, Стожар стал оглядываться по сторонам со словами:

– На такой подарок я просто обязан чем-то ответить. Что бы такого тебе подарить?.. О! Головной убор! Примешь?

Я было запротетстовал, но Стожар снял с вешалки свою кепку с надписью «NOMO 16», нахлобучил её мне на голову и сказал, как отрезал:

– Отказы не принимаются! Тем более, что эта штука не простая, а с историей. Сейчас окропим и я расскажу.

И, доставая из заветного шкафчика бутылку «Экстры», добавил, лукаво подмигнув:

– Подарок нужно обмыть, а то фарта не будет…

– Короче! – начал он, закуривая после первого стакана. – Ездил я в прошлом году на гастроли в Штаты. Ну, ты в курсе. Ребята из Нью-Орлеана, с которыми я сотрудничаю, устроили летом коллективную выставку. А на волне успеха решили провезти картины и нас, авторов, по городам Америки. Для саморекламы, конечно. Ну и чтобы своих художников предъявить общественности.

И вот бредём мы, разгильдяи, по Вашингтону, американские каникулы празднуем. У меня пива полная торба, у Миши – украинская «Перцовка», у Петра – джин, у других – виски, ириски, ну и так далее. Прём буром по какой-то авеню, ржём во весь голос, материмся, бухаем на ходу, косясь на полицию и обсуждая местных тёток. А в целом получается весьма бодрый и здоровый перфоманс.

И тут я вижу негра. Колоритный бугай. Нет, скорее даже бегемот. Пузо монументальное, как глобус Узбекистана, а рыло такое, что об него только поросят шестимесячных бить. Сидит этот мордоворот, весь в «Адидасе», и милостыню просит.

Подхожу к нему и думаю: мелочи не дам, а вот врезать с американским бомжарой – другое дело. Достаю из торбы банку пива, вручаю. Он ощерился во всю пасть:

– Сенькью сёр! Габлэсью!

Ага, думаю, ты от меня этими «сёрами» не отделаешься. Достаю вторую банку, открываю и говорю:

– Твоё здоровье, арап вашингтонский!

Чокнул его тару своей и тяну американское пивко, взглядом показывая, мол, не грей, дринкай!