Алив Чепанов - Какие трудности? Серия рассказов «Что видел – о том и пою»

…В левом углу рядом с застеклённым прилавком винного отдела находился, уже упомянутый служебный проход для персонала магазина, поднималась и опускалась вверх часть столешницы, выполняющая роль шлагбаума. Вот здесь и принимала Мая «своих» покупателей, которые никогда не стояли ни в каких очередях. За стеклянной витриной, на которой выставлялись образцы алкогольной продукции, нехитрая консервированная закуска, которая присутствовала почти на всех прилавках советских магазинов, а также табачные изделия. В самом углу, подальше от посторонних глаз можно было заметить пачку разнообразных документов: пропусков, удостоверений, разнообразных членских книжек и даже наручных часов. Это были залоги за выданные гражданам в кредит добрыми продавщицами винного отдела спиртные напитки. Документы смирно лежали и ждали, когда их наконец выкупят их хозяева. Лежали они вполне законно под видом утерянных и найденных здесь же – в винном отделе. На официальном прилавке никогда не стояло креплёное вино, стоившее по госцене не более двух рублей, но зато оно всегда продавалось из под левого прилавка – «из-под полы», как говорили в народе. С каждого такого «левого» пузыря тетя Мая имела 30-50-ть копеек чистой прибыли. Так Мая строила свой индивидуальный рай на земле. Надо отдать ей должное: она не похищала социалистическую или общественную собственность, а лишь денежные средства граждан – любителей креплённого вина, которые были совсем не против переплатить за бутылку портвейна, лишь бы не бегать по магазинам в поиске нужного продукта. В общем тогда все были довольны существующим порядком вещей. Так обстояли дела с приобретением спиртных напитков в уже далёких советских семидесятых.

Сейчас же, когда восьмидесятые годы, похоронившие в кротчайшие сроки целых трёх генсеков, постепенно подходили к концу, Указом об усилении борьбы с пьянством и алкоголизмом Советская власть больно ударила не только по пьяницам и алкоголикам, продавцам-спекулянтам – строителям своего индивидуального советского рая, но как оказалось и по всем, даже совершенно непричастным к пьянству и алкоголизму, вполне законопослушным советским гражданам. Правда большее количество женского населения среднего и старшего возраста восприняли поначалу эту «борьбу» положительно, в надежде на то, что наконец увидят трезвыми отцов, мужей и сыновей. Постепенно, в процессе борьбы с пьянством и алкоголизмом «гайки» стали затягиваться всё туже и туже: было сокращено время продажи спиртного до 14:00 – 19:00, и также были установлены ограничения по продаже алкоголя в одни руки – не более двух бутылок. Постепенно все граждане столкнулись с тем, что приобрести даже всего лишь одну бутылку водки или вина для какого-нибудь торжественного случая стало большой проблемой. Когда же вскоре мужчины стали приходить домой даже ещё пьяней чем раньше, так как пили теперь всё, что горит и голову дурит, тогда уже и женщины перешли в разряд недовольных «сухим законом» и соответственно самим главным борцом с пьянством и алкоголизмом – генсеком. И в этом случае недовольных было подавляющее большинство. Народ ежедневно простаивал в длиннющих винных очередях, не взирая на зной, стужу, ветра и другие атмосферные явления или переплачивал за спиртное втридорога на «черном» рынке, выкладывая спекулянтам-барыгам последние трудовые рубли. Русские традиции почти все связаны с употреблением спиртного и их никак невозможно было обойти и отменить никаким самым строгим Указом. Поэтому не только не исчезли очереди за спиртным, а наоборот так называемые «винные» очереди приняли массовый характер настоящего стихийного бедствия по всей стране.

Очереди всегда присутствовали в СССР – это были неотъемлемые атрибуты Союза. Очереди были за всем, за: дефицитными продуктами, одеждой, бытовой техникой, мебелью, в ателье за редким мехом или тканью, за автомобилями и мотоциклами, и ещё много-много за чем. Подходила к концу великая эпоха социализма, не заканчивались только традиционные советские очереди. Как шутили комики в то время: «у нас народная примета такая: если очередь, значит что-то дают». Чтобы не давали, надо было брать на всякий случай, а вдруг потом не будет. Тут Алекс вспомнил, как его родители, в течении года, каждую неделю в определённый день, в любую погоду, ездили к входу в ателье по пошиву одежды и отмечались в очереди на модный искусственный мех «Искорку», чтобы пошить ему более-менее приличную шубу, которые были тогда в моде. Иногда он ездил туда вместе с мамой. Так нужно было отмечаться на протяжении года, а возможно и дольше. Стоило хоть раз не явиться на такое собрание и тебя могли вычеркнуть из списка, в котором отмечались только все реально присутствующие. Если тебя вычёркивали из списка, то твоя очередь отодвигалась в самый конец. Такие «долгоиграющие», растянутые по времени очереди с периодическими собраниями и перекличкой очередников, были и на крупные товары, такие как: автомобили, гаражи, мебель, бытовая техника, предметы одежды и на установку стационарных телефонов в квартирах. Алекса всегда поражало то обстоятельство, что с самими этими повсеместными явлениями, таким как очередь, никто со стороны властей никогда не боролся, их старались не замечать, будто бы их и не было вовсе. Никто не обращал внимание на то, что тупым простаиванием в очередях граждане убивали своё свободное, а иногда и рабочее время. Хотя и ребёнку было очевидно, что очередь – это совсем ненормальное явление.